– Ну и ну, – пробормотала я, – события принимают неожиданный оборот.
– Жизнь полна сюрпризов, – решил пофилософствовать лучший друг, – идет веселый мужик с букетом на свидание, а ему на темечко с высокого этажа чугунная гусятница планирует. Бумс! И только одно радует.
– Что может радовать человека, которого убила кухонная утварь? – перебила я Костина.
– Нельзя быть такой пессимисткой, – укорил меня Володя, – букет он не зря купил, пригодится ему на похороны, это экономия. Анастасия Егоровна в шоке. Хочет с нами поговорить. Можешь приехать?
– Конечно, – согласилась я, – прямо сейчас и отправлюсь.
– Макс улетел в Минск. С кем Киса останется? – спросил Володя.
– Когда Вульфа нет, Роза Леопольдовна всегда у нас ночует, – объяснила я, – уже бегу.
Краузе не удивилась моему неожиданному уходу, она пообещала:
– Не волнуйтесь, я за всеми прослежу, качество работы проверю, Кису уложу.
Я поспешила в коридор, говоря на ходу:
– Надеюсь, Какуан и Леша быстро справятся со своими задачами.
– Хочется так думать, – вздохнула Роза Леопольдовна.
Глава 14
– Простите нас, – залепетала Анастасия, – мы не понимаем, что происходит!
– А нечего тут понимать, – мрачно перебила ее молодая женщина.
Я исподтишка оглядела незнакомку. На ней были свитер и трапециевидная юбка, которые должны быть на размер больше. Все вещи итальянской фирмы «Дольче и Габбана». В комплекте шли сумочка от «Диор» и сапоги «Шанель». На фоне Петровой, скромно одетой в серое шерстяное платье и неновые угги, ее спутница казалась принцессой. Это впечатление усиливали «блестючие», как говорит Киса, серьги, ожерелье, идеальная укладка и сложный макияж. Удивительно, что женщина, которую хотел убить муж, так нарядилась и разукрасилась, направляясь к нам. Хотя, возможно, это не невестка, а просто знакомая Петровой, решившая сопроводить Анастасию к нам.
– Нечего тут понимать, – повторила «принцесса», – я давно подозревала, что Костя налево ходит.
– Познакомьтесь с Валечкой, – всхлипнула наша клиентка, – она очень талантливая поэтесса.
– Член союза стихотворцев, – уточнила ее спутница, – прошу, зовите меня Тиной. Мой псевдоним Тина Вален. Я переставила местами части имени «Валентина». Получилось элегантно.
– Чем мы можем вам помочь? – вернул разговор в нужное русло Костин.
– Некоторое время назад, – начала Валентина, – точно не скажу когда, весной Костя стал странным. Я днем творю. Мне для вдохновения нужны впечатления, эмоциональная подпитка, лучи энергии. Поэтому я отправляюсь в людскую гущу! В торговый центр!
– Я всегда думала, что поэты ценят тишину и природу, – удивилась я.
– Я ловлю потоки волновых колебаний толпы и создаю поэмы, – снисходительно объяснила Тина. – Пушкин скрипел пером по бумаге и обожал тусовки. А я пользуюсь компьютером. В остальном между мной и Александром Сергеевичем разницы нет. Костю же из дома не вытянуть.
– Он не работает? – уточнил Володя.
Тина вздернула подбородок.
– Муж владеет элитным салоном, клиентов принимает исключительно по записи. С улицы никого. У Константина свободный график. Но речь сейчас идет о другом. У него два мобильника. Один для близких, другой для клиентов. В последнее время он со вторым айфоном прямо слился, просто прилип к рабочей трубке. Даже в туалет с ней ходил. Раньше такого не было. Вроде волноваться нечего. Паниковать надо, когда красавчик ушел из дома вечером, неделю отсутствовал и вернулся весь в губной помаде. Но! Раньше у Кости ни один телефон не был запаролен. И вдруг код на служебном появился. Потом муж вдруг сказал:
– Вот ты вечно в «Дольче Габбане» ходишь. С головы до ног. Тотал лук давно не в моде. Не позорься, поменяй стиль.
Тина посмотрела на меня и спросила:
– Ваш муж замечает, как вы одеты?
– Ну, он знает, что я голой на улицу не выйду, – усмехнулась я.
– Вот! – обрадовалась Валентина. – У нас раньше та же история была, а весной все изменилось. Я стала постоянным объектом его ехидной критики. По мнению супруга, я вечно не то покупала. Переплачивала. Напяливала на себя давно не модные бренды, мол, нынче на пике моды молодые дизайнеры. Я удивилась. Понимаете?
Костин решил успокоить поэтессу.
– Начни я так себя вести, моя жена точно занервничала бы, потому что я не способен отличить сандалии от ботинок. Но ваш муж стилист. Конечно, он обращает внимание на одежду.
– И да, – согласилась Тина, – и нет. Костя любит над шмотками позубоскалить, и чаще всего он прав. Но меня он никогда не задевал. Наоборот. Собираемся куда-то идти, я к нему с вопросом:
– Посмотри, может, мне переодеться?
Костик рукой махнет.
– Прекрасно. «Дольче с Габбаной» беспроигрышный выбор. Нравится? Носи. Тебе идет.
Я не отстаю:
– А макияж? Помада?
Снова слышу:
– Дорогая, у тебя безупречный вкус.
И вдруг мой «безупречный вкус» превратился, по словам Костика, в «колхоз-стайл». Его раздражало все: мои наряды, косметика, духи, обувь, сумки. До смешного дошло. Поехали с ним на день рождения приятеля, я в новом платье, веселая. Поднимаемся на лифте, слышу, муженек сопит. Спрашиваю:
– Дорогой, что не так?
Он как на меня накинется:
– Перестань говорить: «Дарааагой». Что за деревенская манера! Еще семечки лузгать начни!
Потом он завел разговор о моем возрасте. Морщины на лице углядел, объявил:
– Ботокс пора колоть!
Затем выяснилось, что грудь у меня жуткая, нужны импланты. И тут Настя меня спросила…
– Что ты такая грустная, – перебила невестку свекровь. – Услышала в ответ то, что вы сейчас слышали, за сердце схватилась. Тиночка мне как дочь родная, но я опытная боевая лошадь! Отлично знаю: если спутник жизни задудел про импланты, неумение одеваться, значит, у него появилась любовница, которая на жену мусор метет. Верный муж не обращает внимания на неидеальные формы жены, он к ним давно привык. И скажите мне, как представитель другого лагеря: неужели Тина уродина?
– Конечно, нет, – с готовностью ответил Вовка, – она очень красивая для своего возраста дама.
Я пнула Костина под столом ногой. Он замолчал. Я обрадовалась, Володя понял, что сморозил глупость, и постарается ее исправить.
Костин кашлянул.
– Прошу меня простить, устал немного, вот и выразился не так. Валентина для своего возраста просто бутон!
– Который непременно распустится в прекрасную розу, когда ей исполнится двадцать пять лет, – быстро добавила я. – Значит, по вашему мнению, Константин завел даму сердца?
