– Мне не назначено, однако я уверена, что Лев Георгиевич уделит мне пару минут, – произнесла она и добавила: – Скажите, что его желает видеть Ритка-маргаритка.
Секретарша явно удивилась, однако кодовое слово возымело действие, и Риту буквально через минуту проводили по коридору к стеклянной двери, за которой располагался кабинет Барковского.
Тот, облаченный, как водится, в элегантный, на этот раз темный, костюм-тройку, встретил ее на пороге.
– Можешь идти, Линочка, – велел он секретарше, и Рита заметила плотоядную ухмылку на лице Барковского.
Когда дверь закрылась, он, сверкая изумрудными глазами, сказал:
– А на тебе те же шмотки, что и в тот вечер. Или ты всегда ходишь в одном и том же?
– А вы, Лев Георгиевич, имеете в виду, что на те деньги, которые вы отвалили мне за мое изнасилование, я могу скупить половину местного вещевого рынка? – произнесла с вызовом Рита.
Пройдясь по просторному кабинету, она остановилась около огромного стола и, усевшись на него, закинула ногу на ногу.
А затем с вызовом посмотрела на Барковского.
Тот, облизывая губы, сказал:
– А знаешь, я ведь знал, что ты меня навестишь. Гоша, конечно же, поведал мне о вашем разговоре. Один звонок, и твоего папашку выпустили под подписку о невыезде…
Перекидывая ногу на ногу в другую сторону, Рита заявила:
– Ну да, вы ведь у нас не только насильник, но еще и серый кардинал. Стоит вам звякнуть прокурору или судье, и все тип-топ.
Барковский, подходя к ней, усмехнулся:
– Ну что, право же, за выражения, Ритка-маргаритка! Насильник…
Его рука легла ей на коленку. Рита на мгновение закрыла глаза, стараясь унять внезапную дрожь. Ее взгляд упал на массивное малахитовое пресс-папье, которое покоилось на столе.
Если таким шибануть Барковского по лбу, то мало не покажется. Но что это даст?
Речь шла о судьбе ее отца, поэтому она не имеет права давать задний ход. И тем более поддаваться влиянию сиюминутных аффектов.
Хотя мысль о малахитовом пресс-папье ее немного успокаивала.
– Насильник, - произнесла она с нажимом. – А как еще прикажете вас величать? Вы ведь заманиваете к себе на дачу недалеких девственниц и, опоив их какой-то гадостью, жестоко насилуете, так, Лев Георгиевич?
Ухмыляясь, Барковский продолжал лапать ее коленку, явно желая запустить руку и в другие места, но Рита, перекинув ногу на ногу в обратном направлении, смахнула его ладонь.
– Смотрю, тебя заводят грязные разговоры, Ритка-маргаритка? – произнес тот. – Иначе ведь не пришла бы. Тебе что, понравилось? Ты что, еще хочешь?
Рита, глядя ему прямо в глаза, заявила:
– Вы ведь редкостный скот, Лев Георгиевич. Почему вы это делаете?
Барковский, стоя уже вплотную к ней, так, что она ощущала аромат его дорогущей туалетной воды, прохрипел:
– Потому что люблю трахать таких, как ты, Ритка-маргаритка. Но не просто трахать, а насиловать. Такой уж я горячий мужчина. Только не говори, что тебе не понравилось. Ведь вижу, что понравилось. Ты ведь, задрав хвост, снова ко мне прибежала за очередной порцией секса. Может, прямо здесь этим и займемся?
Он навалился на нее, но Рита, готовая к подобному повороту событий, легонько ударила его коленкой под дых. Лев Георгиевич отпрянул и обиженно заявил:
– Эй, ты что делаешь?
– Это вас нужно спросить, Лев Георгиевич. Вы что, только что пытались изнасиловать меня на своем письменном столе в собственном офисе? Вы часто так поступаете?
Барковский, усмехнувшись, сказал:
– Вижу, тебе нравится играть в роковую женщину и недотрогу, Ритка-маргаритка. Что же, это только больше распаляет. Ну что, давай я тебя трахну?
Рита, чувствуя, что начинает успокаиваться, сказала:
– Трахнете, Лев Георгиевич – как и тогда, у вас на семейном сабантуе, в тайной комнате на вашей даче? То есть против моей воли, одурманенную каким-то наркотиком, с руками, скованными наручниками?
Барковский, снова надвигаясь на нее, ответил:
– Нравится же тебе говорить об этом, как я вижу. Ну, если хочешь, так и сделаем. Опять тебе руки наручниками зафиксирую, а потом изнасилую. Ведь тебе именно этого хочется? Вижу, что хочется! Всем вам, бабам, только такого и надо…
– Даже вашей матушке хотелось? – произнесла Рита, проворно спуская ноги на пол с другой стороны стола, который стал преградой между ней и распаленным Барковским.
– Моя матушка тут при чем? – спросил тот, тяжело дыша, а Рита сказала:
– Ну, она ведь тоже, рискну предположить, баба. Но вы правы, давайте лучше выясним, какую я получу плату за мое новое изнасилование. В последний раз я лишилась матки и возможности рожать. Что вы предлагаете теперь?
Барковский, уставившись на нее, заявил:
– Понимаю, ради папки своего сюда пришла. Ну да, ему ведь реальный тюремный срок грозит, и тебе это прекрасно известно. Но я ведь, как ты сама сказала, серый кардинал в нашем милом городе. Парочка звонков, и обвинения будут если не сняты, то переквалифицированы на гораздо более мягкие. И вообще, если еще психиатрическую экспертизу учесть… Тут ведь скоро амнистия грядет, твоего папашку можно под нее подвести. Можно!
Он поднял вверх палец, и Рита сказала:
– Но, как водится, в жизни ничего не дается бесплатно, ведь так? Что вы за это хотите?
Лев Георгиевич ухмыльнулся:
– Тебя, Ритка-маргаритка. Чтобы ты умоляла меня о пощаде. Чтобы ты плакала. Пока я тебя с наслаждением трахаю. Ты ведь приедешь ко мне снова на дачу?
– Вы предлагаете мне изнасилование в обмен на то, что спасете моего отца от тюрьмы, Лев Георгиевич? – спросила Рита, и Барковский заявил:
– Ну да, это ведь то, ради чего ты ко мне приперлась, Ритка-маргаритка?
Обогнув стол, он ринулся на нее, но Рита, схватив со стола ножницы, предостерегающе наставила их на адвоката.
– Да, это то, ради чего я пришла к вам, Лев Георгиевич. Спасибо за вашу откровенность. Вы снова хотите меня изнасиловать, как и тогда, в первый раз. И мы это вполне можем сделать, только не здесь и не сейчас. Мне приехать к вам на выходных?
Барковский, поправив растрепавшуюся седую прическу, заявил:
– Ну да, подваливай, Ритка-маргаритка. Потому что сейчас мы могли бы сделать это по-быстрому, а мне такое не особо нравится. А на выходных у нас будет бездна времени. И я тебе торжественно обещаю: если отдашься мне полностью, то я сделаю так, что твоему папашке на зону ехать не придется. Только не вздумай меня обманывать!
– Как вы могли такое подумать! – заявила Рита. – Кстати, а как же быть с этой глупой курицей, которую для вас обхаживает Гоша? Ну, с первокурсницей с юрфака?
