– По твоему папаше тюрьма плачет! Так что пусть ответит по закону! – заявил он с наглой усмешкой, а Рита, протянув ему руку с янтарным кулоном, ответила:
– Ну, тогда и по твоему тоже, не так ли?
Хлопнув дверью, Гоша вышел из джипа и сказал:
– И вообще, ты переоцениваешь влияние моего отца. Твой папаша совершил ряд преступлений и должен понести за это наказание…
– А твой, стало быть, нет? – парировала девушка. – Кстати, эта новая дурочка уже приглашена на ваш семейный сабантуй?
Судя по всему, она попала в точку, потому что Гоша, стушевавшись, заявил:
– Ладно, мне пора на пару…
– Ничего, пропустишь. Все равно твой папа заплатит кому нужно, и ты получишь свой красный диплом. Ага, понимаю, твоему отцу-садисту требуется свежее мясо. И ты по его заданию обхаживаешь новую недалекую девственницу.
Гоша, нервничая, произнес:
– Что ты от меня хочешь?
Мило улыбаясь и чувствуя полную опустошенность, Рита ответила:
– Я тебе уже сказала – пусть твой отец сделает так, чтобы моего выпустили. И сняли все обвинения.
– Да за кого ты его принимаешь! – взялся молодой человек, а Рита ответила:
– За преступного мерзавца, безнаказанно насилующего женщин и вхожего в кабинеты ответственных лиц в нашем городе. Или я ошибаюсь?
Судя по молчанию, которое последовало, она не ошибалась.
Гоша, потянув время, заявил:
– А если не получится? Если мы откажемся? Да и не забывай, твой ведь хотел застрелить моего. И, кто знает, возможно, сделал бы это, если бы мой старик был в офисе. И вообще, кто гарантирует, что твой папочка, выйдя на свободу, не попытается осуществить задуманное вновь?
– Не попытается, – произнесла четко Рита. – Я гарантирую!
Похоже, эти Барковские помимо того, что по уши погрязли в преступлениях, еще и жуткие трусы.
Они на самом деле боялись ее отца с охотничьим ружьем.
– Ну, я не знаю, не могу ничего обещать… – заявил Гоша, а Рита ответила:
– Уверена, что знаешь. И что можешь обещать.
И, поддавшись внезапному импульсу, она вдруг спросила:
– Почему ты ему помогаешь?
Красивое лицо Гоши исказилось, молодой человек вздрогнул, как будто его застали врасплох, и, судорожно облизав тонкие губы, пробормотал:
– Не понимаю, что ты имеешь в виду…
Рита заявила:
– Не ври, прекрасно понимаешь. Твой отец монстр и моральный урод, то ли потому, что таким уродился, то ли по причине вседозволенности. Но отчего ты играешь роль его ассистента? Ведь ты сам в… в изнасилованиях участия не принимаешь? Тогда почему?
Гоша насупился и молчал. Рите вдруг показалось, что она заметила на его глазах слезы.
– Он тебя заставляет, ведь так? – ахнула она. – Но почему ты идешь у него на поводу? Понимаю, вам не нужен скандал, ты не хочешь потерять все ваши дома, дачи, автомобили, если твоего отца отправят в места не столь отдаленные. Но я же вижу, что это тебе не по нутру. Так отчего же ты тогда играешь роль его помощника?
Гоша, дрожа, крикнул:
– Оставь меня в покое! И вообще, ты ничего не понимаешь! Уйди прочь!
Рита, пораженная его реакцией, произнесла:
– Не раньше, чем ты пообещаешь, что моего отца выпустят. И не говори, что Лев Георгиевич не в состоянии добиться этого. Я знаю: в состоянии.
Гоша, уже взяв себя в руки, ответил:
– А если не пообещаю?
Рита, понимая, что надо идти ва-банк, заявила:
– Ну, тогда все узнают, почему мой отец решил пристрелить твоего. Думаю, скандал будет знатный. Да и я навещу эту глупую особу, которую ты теперь возишь с собой в джипе, и настоятельно посоветую ей не ездить на ваш семейный сабантуй!
Гоша, прошествовав мимо нее, процедил:
– Хорошо, сделаю, что могу. Только держи язык за зубами. И пусть твой отец тоже язык не распускает. Потому что если наболтает лишнего, ничего не удастся поправить.
Ага, значит, его проняло!
Схватив молодого человека за локоть, Рита сказала:
– Твой отец ведь держит тебя в заложниках? Ты тогда не врал о том, что ты, как и я, жертва, ведь так? Я могу тебе помочь…
Странно, но ее любовь к Гоше все еще не умерла, и ей хотелось помочь ему. Несмотря на то, что она пережила и что о нем знала.
Стряхнув ее руку, Гоша, уже нацепивший маску надменности, заявил:
– Не понимаю, о чем ты ведешь речь. А теперь оставь меня в покое. И вообще, больше мне не докучай. Если будет что-то новое, тебе сообщат!
И он направился ко входу в здание юридического факультета.
Отца выпустили на следующий день. Рита поразилась тому, как отец изменился: поседел, похудел, оброс серебряной бородой, в одночасье постарел, даже как-то посерел.
Однако по-прежнему не отказался от идеи покарать обидчика своей дочери. Потому что был уверен в грядущем торжестве справедливости – и указывал на то, что его выпустили под подписку о невыезде.
Рита не стала ему говорить, каким образом она добилась его временного освобождения. Она хотела большего: чтобы с отца сняли все обвинения. Однако через два дня его вызвали на допрос.
Оттуда он вернулся поникшим и присмиревшим. Его боевой задор прошел, и они о чем-то долго говорили с мамой на кухне. А когда вышли, то отец глухо сказал:
– Не буду скрывать, ребенок, дела обстоят не самым лучшим образом. Однако я на суде все скажу, в том числе и почему взял ружье и направился в офис Барковского… Хотя почему только на суде? Меня на следующей неделе снова на допрос вызвали, там и сообщу, что он тебя изнасиловал…
– Папа, нет! – заявила Рита. – Ты что, разве не понимаешь, что этим все усугубляешь?
Однако отец, как это с ним бывало, принял решение и не собирался от него отказываться.
Рита поняла, что ей надо что-то предпринять.
Входя в офис Барковского в центре города, она чувствовала, что волнуется. Потому что или сейчас, или никогда. Бросив на себя взгляд в большое зеркало, висевшее в приемной, Рита осталась довольна тем, что увидела.
Но все зависело от того, останется ли доволен Барковский-старший.
Она надела то же самое платье, в котором была в тот памятный вечер, когда прибыла на семейный сабантуй, а на шее у нее покачивался – на починенной цепочке – бабушкин янтарный кулон.
Эффектная секретарша поинтересовалась причиной ее визита, а Рита, посмотрев в потолок, увидела большое свежее пятно: наверняка наспех заделанную дырку от выстрела.
