— Андрей, конечно, тот ещё придурок, но даже он на такое не пойдёт, — заверят меня Шторм. — К тому же у него всегда есть парочка запасных планов.
— Он хороший стратег, не спорю, — соглашаюсь я. — Но ради Маши он пойдёт на всё. Ему плавать на нас, понимаешь? На всех нас. Я только сейчас это поняла. Чёрт…
Потираю вспотевший лоб, убираю назад растрепавшиеся волосы.
— Да успокойся, — бросает Егор. — Она твоя сестра, и мы в любом случае не можем её бросить. Или ты хочешь прямо сейчас уехать? Я не понимаю тебя, Сонь… Определись уже. Ты то хочешь спасти Машу, то сейчас говоришь, что нам вообще здесь не место. От Матвея хотела избавиться. Что с тобой такое?
— А чего ты так печёшься о моей сестре? — раздражаюсь я. — Тебя она вообще касаться не должна.
— Потому что мы все в одной лодке, твою мать! — парень повышает голос, и мне становится чертовски обидно.
Не успев прикусить язык, я язвительно выпаливаю:
— А, может, потому что ты её трахнул?
Наши взгляды встречаются, и в салоне повисает тишина. И чем дольше она продолжается, тем сильнее меня сковывает неловкость. Ну, зачем я это сказала? Вообще же не в тему. Кто меня за язык тянул?
— При чём тут… Бля-я-ять…
Егор отворачивается, шумно вздыхая.
— Ты… — он взмахивает руками. — Сонь. Какого хера с тобой происходит? Несёшь какой-то бред.
— Ещё скажи, что это неправда… — бурчу, отворачиваясь.
Смотрю в окно, обиженно поджимая губы.
— Да, я её трахнул! — повышает голос. — Знаешь, как это бывает? Встретились, выпили, искра, буря, безумие.
— Не знаю я, как это бывает! — огрызаюсь я.
Слушать про случайный секс Шторма и моей сестры у меня нет желания, но я сама виновата. Не надо было вообще эту тему поднимать.
Но, кажется, Егора мои слова задевают больше, чем я рассчитываю.
— Я могу даже рассказать, как всё было, — продолжает бубнить он. — Вот, знаешь. Дерьмовый у меня был период. А тут Маша. Вся такая красивая, сексуальная. Улыбается, рассказывает про своего придурка-парня. И я такой думаю, а почему бы, блять, не завалить её? Ничего такая баба-то. Она мне всегда нравилась. Даже когда помогала нам с Малийским. Не бросила нас в этом дерьме, с нами и потонула. И та ночь с ней была… офигенной. Ты даже не представляешь. До сих пор вспоминаю.
— Да заткнись ты! — не выдерживаю я.
— Чё заткнись-то? Ты же по любому хотела узнать, как у нас с ней всё произошло. Жаркая ночь, алкоголь, её длинные волосы, спадающие на спину. Сзади она ещё симпатичнее. У неё такая талия узкая, — он показывает руками, словно держит что-то.
— Хватит! — смущаюсь я.
Перестань! Прекрати этот цирк! Не хочу ничего знать!
Горло душат невидимые тиски обиды, и я сжимаю челюсть, пытаясь не подавать виду, что меня задевает эта ситуация.
— Хватит? — удивляется. — Это просто секс. Не строй из себя святую. Ты сама прекрасно знаешь, как всё это происходит.
— Не знаю! — сквозь зубы шиплю я. — И знать не хочу, так что закрой свой рот! Мне плевать, кого ты там трахал.
Егор фыркает, сдерживая раздражения.
— Не знает она… Ещё скажи, что невинна…
— Да! — выпаливаю я. — Я, в отличие от тебя, не трахаюсь со всеми подряд. Придурок.
Замечаю на себе его удивлённый и немного растерянный взгляд и поджимаю губы. Да, у меня ни разу ни с кем не было секса, и что? Не прыгать же на каждого встречного, когда у тебя плохое настроение.
— Серьёзно? — не верит Шторм. — Да хорош…
Я еже собираюсь огрызнуться, но неожиданный стук костяшек по стеклу заставляет меня испуганно вздрогнуть. Я поворачиваюсь к окну, чуть ли не хватаясь за сердце от страха, и вижу Тарана.
— Ну, наконец-то, — бурчит Егор.
Всё ещё чувствую на себе пристальный взгляд Штормова — пытаюсь выбросить из головы навязчивые мысли. Поджав губы, я открываю дверь. Андрей облокачивается рукой о крышу авто и нагибается. Вид у него потрёпанный, синяков и ссадин на лице прибавилось.
— Почему тебя всё время кто-то избивает? — вместо приветствия скептично тяну я.
— И тебе привет, — бросает Андрей. — Почти опоздали.
Он смотрит на Штормова, затем на меня, а потом находит взглядом Матвея. Кривится.
— На этой колымаге далеко не уедешь, — бурчит Егор. — Рассказывай, чё там случилось.
Андрей шмыгает носом, выпрямляется, осматриваясь, словно думая, стоит ли разговаривать о таких важных вещах прямо здесь, но потом снова наклоняется к нам.
— Короче, Маша у шестёрок Арчи. Я знаю, где они находятся и что планируют, — Таран не вдаётся в подробности, в прочем, большего от него ожидать нельзя. — Так что у меня есть меньше двенадцати часов, пока эти петуши не двинутся обратно. Они, вроде как, меня ищут. Но, к счастью, не там, где нужно.
Очень информативно. А как же детали? Нам их додумывать самим?
— Ладно. А нам что делать? — Егор держится одной рукой за руль.
Смотрит на Тарана с таким видом, будто он студент, болтающий на экзамене не по теме билета.
— Что? — он мешкает. — А. Вы мне не нужны. Мне нужен он.
Таран кивает на Матвея.
Что? Ему нужен Иркутский? Наркоман, которого Андрей планировал бросить в какой-нибудь лечебнице, чтобы не возиться с ним?
— На кой чёрт тебе он? — не понимает Егор. — Хочешь обменять? Чёрта с два.
— Да не хочу я его обменивать, — бурчит Таран. — Он нужен для дела. С ним ничего не случится, верну его живым, когда всё закончится, — он снова смотрит на Матвея. — Если, конечно, он сам по себе не откинется. Что с ним такое?
— Долгая история, — отмахиваюсь я.
Шторм вздыхает, поджимая губы. Ему явно не нравится мысль отдать Иркутского в руки Тарана, который, чёрт его знает, что собрался с ним делать.
— Короче, ребят. Здесь есть хата, там можете перекантоваться пару дней, — говорит рыжий. — Главное, не высовывайтесь, никто не должен знать, что вы в городе. А я пока вытащу Машу. Матвей мне поможет.
— Он вообще не в состоянии никому помогать, — злится Егор.
— Не волнуйся. Я всё продумал, — заверяет его парень. — Забирайте вещички и своего друга. Машину оставьте здесь. В квартире поговорим.
Андрей отходит в сторону, останавливаясь в паре метров от авто. Я не смотрю на Егора, потому что после нашего разговора оставаться с ним наедине как-то неловко. И что на меня нашло? Зачем вообще решила сорваться на Шторме?
— Рюкзак бери, — как-то зло приказывает парень.
Ничего не ответив, я хватаю вещи и выбираюсь на улицу. На душе тошно, словно я наступила в говно, и запах дерьма теперь преследует меня по пятам.
