– Лижи! – спокойно сказал, указав острием на пепел.
Тот ломался недолго, до зрачка оставалась пара сантиметров.
Высунул длинный язык, провел им по пепельнице, в глазах слезы.
– Еще!
Второй раз.
Ладно, хватит. Закрепление урока прошло нормально.
А затем, потянув еще сильнее за хвост, заставил выгнуть шею и быстро провел две пересекающиеся перпендикулярно линии в центре лба острием ножа. Хоть и неглубоко, но получилось кроваво.
– Это крестик на память.
Заглянул в глаза. Поплыл окончательно, поплыл товарищ Лизун. Отпустил и скомандовал:
– В угол, тварь!
Тот на коленках, быстро-быстро, пополз к товарищу, который прижимал к груди покалеченную руку, баюкая ее, смотрел в пол.
Уставился на них, осклабился.
– Запомните, суки, у меня глаза на затылке, я все вижу. Еще хоть один взгляд косой в мою сторону или жест, я тебя – ткнул ножом в Гека, – заставлю трахать его, – указал на Барменталя, – и после этого дам погоняло Пидрочук, в честь брата близнеца, а к тебе прилипнет вместо честного помощника профессора Преображенского, или Метро, или Тоннель! Все ясно?! То же самое будет, если стуканете кому-то. Не слышу ответа?!
– Да, да, поняли, – закивали они.
Но бежать с жалобами им не пришлось. На пороге возник сначала Демидыч, а затем вошел и Сургут.
– Это что такое? – вполне спокойно спросило начальство.
– Проведение работ по прививанию дисциплины штрафному командирскому звену, – спокойно ответил, убирая нож.
– Тогда их надо закончить, – усмехнулся, еще сильнее прищурившись, куратор. – Люгер, за избиение других командиров тебе пять взысканий!
– Избиения не было. Или было? – обернулся к своим оппонентам, улыбнувшись.
– Ничего не было! – отрицательно замотали головами те.
– Пол, наверное, скользкий, упали неудачно? – как-то участливо, но с насмешкой произнес Демидыч. – А Люгер любезно предложил вам боевым ножом оказать первую помощь? Кровопускание? – развеселился совсем тот, обернулся к продолжавшему оставаться в прострации пареньку, похоже, я сегодня и его мир перевернул, одно дело дроны, другое вот так. – А ты что скажешь, Альк?
– Не, не, я ничего не видел, и, вообще, мне пора! – пошел в отказ оператор.
– Спасибо! – поблагодарил, забирая папки.
Сургут смерил меня оценивающим взглядом, впрочем, без злобы, скорее так определяют степень угрозы, примериваются, я подмигнул.
– Итак, как я и сказал, Люгер, тебе пять взысканий, не добавил еще четыре – развеселил ты меня, – усмехнулся Демидыч.
Кивнул, что понял.
Ему в принципе никакие доказательства не требовались, до девяти без всяких объяснений влепить мог.
– Сургут, забери пострадавших, к знахарю их, завтра, если вы не в строю – залет. Ясно? – В голосе прорезался металл. – А ты за мной!
Направились, судя по маршруту, в кабинет, который только что покинули. Голос у северянина был зычным, как в бочку бухал, поэтому успело донестись:
– …Что, допрыгались, а я вам говорил, это Люгер, у него такой мороз в башке, что на висках иней! Самые отпетые в шоке! И за него такое люди говорят, и те, кому я верю…
Что говорят люди, уже не расслышал, Демидыч, пропустивший меня вперед, закрыл дверь. Отморозок? Ага… Именно. Для обывателя, который дальше своей зоны комфорта не выбирался, а гопник в подворотне для него лютый кошмар.
Простая истина, спустил раз, второй легче, третий, как должно, а на четвертый о тебя ноги вытерли. Здесь же все еще жестче, чем в той же Африке. И мы даже не в Остроге. Завтра при бойцах моих пошутили, послезавтра те, а еще через день нож в спину загнали. Меня должны бояться больше, чем любого жемчужника, имея в руках лишь клевец.
Как жить рядом с такими, как я, в одном социуме? Не трогайте, не задевайте и в ответ получите только любезную улыбку.
– Присаживайся, закуривай, – показал на офисное кресло напротив куратор, достал пепельницу и сам вытащил сигареты. – Обычно редко здесь курю, но разговор приватный.
Он побарабанил пальцами по столешнице, затем от указательного прикурил сигарету, выпустил вверх дым.
– Знаешь, о чем я с тобой хочу поговорить? – спросил тот.
– Нет, – односложно ответил.
– Хорошо… Итак, рекомендация от Герды: имеет лидерские задатки, может сколотить боеспособный отряд, под который создать материальную базу с нуля. Обдумывает свои действия, то есть расчетливый, хладнокровный, на рожон не лезет, но, если требуется, действует жестко, адекватно. Комендант решил ей поверить, да и обстановка сложилась, мягко говоря, дерьмовая. Так вот, комендант поверил в то, что ее слова действительно соответствуют реальности, а не от… – задумался куратор о правильной формулировке, глубоко затягиваясь, – влюбленности. Мы решили дать тебе шанс, несмотря на внутренний регламент соответствия командирского звена. В частности, выполнение не менее тридцати заданий в составе какого-либо отряда. Далее срок наказания не должен превышать трех месяцев. Еще, общее время, проведенное в Улье от двух лет, а также наличие рекомендаций не только от непосредственного командира.
Здесь удивил. Действительно, ни под одно из них я не подходил от слова «совсем». Выходило – всем обязан только Герде… Долг возрос. Потому что отказаться уже невозможно.
Демидыч продолжил:
– Что вижу я? Удачливого отморозка, плюющего на других командиров, беспредельно жестокого. Ты понимаешь, что сегодня ты уронил ниже плинтуса их авторитет? Ладно бы по-тихому разобрался где-то… Слухи пойдут… И это первый инструктаж, первый день в должности. Что будет дальше? Ты наплевал не только на свое реноме, но и на человека, поручившегося за тебя. И, кстати, только из уважения к ней ты до сих пор жив. – В его руке материализовался «Глок» и тут же исчез. – Расскажи мне, как видишь ситуацию со своей колокольни? И учти, я хоть и слабенький, но ментат.
Еще один старожил, к тому же продуманный, умений пачка нужных, так он не дурнее паровоза, под присмотром знахарей жемчуг принимал. Тоже бы хорошо «быстрострелом» обзавестись.
И здесь лучше не шутить. Тут два варианта: или сам не может до простых истин дойти, или проверяет, действовал исходя из целесообразности или из общего атрофирования головного мозга.
Хочешь честно?
Мне не жалко.
– Во‐первых, то, что здесь увидел, – это утренник в школе для дебилов. – Сощуренные глаза чуть распахнулись. – И, кроме Герды и меня, в некоторой степени Сургута, пока еще не могу дать ему характеристику, это мясо, которое не только не думает о будущем своих бойцов, но и о собственном. Да, все мы под Богом ходим, и завтра может все закончиться или даже через минуту, секунду, но делай, что должно. И если сам плох, Он не помогает, на Него надейся – сам не плошай. Тут же полное безразличие к выполнению своих прямых обязанностей.
