Хотя провал ДДТ хорошо зафиксирован и Америка запретила его использование на своей территории в 1972 году, США как крупнейший производитель пестицида продолжали его экспорт до января 1981 года. За пять дней до ухода из Белого дома президент Джимми Картер издал указ, прекращающий экспорт веществ, запрещенных к использованию на территории Соединенных Штатов агентством по защите окружающей среды. Это агентство было создано в 70-е годы в результате зеленой революции, начатой Рэчел Карсон. «Это докажет другим странам, что они могут доверять товарам с этикеткой «Made in USA», – заявил Картер. По примеру Америки и другие страны стали запрещать использование ДДТ. Короткая эра инсектицида закончилась. Китай запретил производство ДДТ в 2007 году, и единственными производителями остались Индия и Северная Корея (около 3000 тонн в год). А ведь некогда этот порошок казался настоящей панацеей и средством решения серьезнейших проблем! ДДТ, ранее считавшийся непревзойденным истребителем комаров и спасителем жизней, ушел в небытие. К сожалению, та же судьба постигла наши лучшие противомалярийные препараты.
Пока комары наращивали броню против ДДТ, малярийный плазмодий приспосабливался к новым медицинским препаратам. «Несмотря на то, что малярия известна нам с древних времен, – пишет Сония Шах, – в этой болезни есть нечто такое, что все еще умело противостоит нашему оружию». Хинин, хлорокин, мефлокин и другие препараты оказались бесполезными перед лицом первобытного инстинкта выживания упорного и стойкого малярийного плазмодия. Устойчивость к хинину была обнаружена в 1910 году, хотя наверняка встречалась намного раньше. В 1957 году, через двенадцать лет после начала использования хлорокина, американские врачи столкнулись с устойчивостью к этому препарату, обнаружив особый малярийный плазмодий в крови нефтяников, туристов, геологов и работников благотворительных организаций, которые возвращались в США из Колумбии, Таиланда и Камбоджи. Опыты на местных популяциях подтвердили худшие страхи маляриологов.
Прошло чуть больше десяти лет, и стойкий паразит сумел найти способы борьбы с лучшим противомалярийным препаратом, хлорокином. В 60-е годы «хлорокин стал широко применяться во всем мире, – пишет Лео Слейтер, – и плазмодий к нему приспособился». К этому времени препарат стал бесполезен на большей части Юго-Восточной Азии и Южной Америки. Устойчивые к хлорокину комары прекрасно себя чувствовали в тех регионах Индии и Африки, где препарат был в ходу особенно широко. К 80-м годам он полностью потерял эффективность. Ни подходящей альтернативы, ни препаратов нового поколения у человечества не было. Запасы дешевого хлорокина благотворительные организации отправляли в Африку до середины 2000-х годов, где на его долю приходилось 95 процентов всех противомалярийных средств.
Паразит продолжал приспосабливаться к нашим новейшим оборонительным средствам с той же скоростью, с какой мы их придумывали. Устойчивость к мефлокину была подтверждена всего лишь через год после коммерческого запуска этого препарата в 1975 году. Через десять лет случаи устойчивой к мефлокину малярии отмечались во всем мире. Во время недавних военных действий в малярийных зонах, таких как Сомали, Руанда, Гаити, Судан, Либерия, Афганистан и Ирак, выяснились побочные действия мефлокина – перед нами поднялся призрак атабрина времен Второй мировой войны. В 2012 году во время слушаний в Сенате США исследователи докладывали о «ярких кошмарах, нарастании тревожности, агрессии, бредовой паранойе, диссоциативных психозах и тяжелой потере памяти». Такими оказались самые распространенные, а порой и необратимые, побочные действия противомалярийного препарата, объединенные под общим названием «тяжелый синдром интоксикации». Вряд ли подобные побочные действия могут помочь солдату на поле боя. Наряду с посттравматическим стрессовым расстройством и травматическим повреждением мозга этот синдром, по мнению специалистов, стал «третьей характерной травмой современной войны». Отравление мефлокином со временем привлекло внимание средств массовой информации, поскольку солдаты и ветераны рассказывали о своих симптомах и состоянии. Хотя количество заболеваний было относительно небольшим, американцы и солдаты других стран коалиции заражались малярией и лихорадкой денге в местах ведения боевых действий.
На текущий момент лучшее средство, в особенности от смертельно опасной малярии falciparum, это сочетанная терапия на основе артемизинина (АСТ) – настоящий коктейль различных противомалярийных препаратов, собранных вокруг ядра артемизинина (как леденец, окутывающий сердцевину из жевательной резинки). Однако средство это относительно дорогое, примерно в двадцать раз дороже других, менее эффективных противомалярийных препаратов, включая примакин. Терапия на основе артемизинина бомбардирует паразита различными средствами, которые воздействуют на разные белки и нейроны малярийного плазмодия, подавляя его способность отражать одновременные атаки на множестве фронтов. Плазмодию становится трудно продолжать цикл размножения, в том числе дремать в печени, одновременно сражаясь за жизнь. Артемизинин наносит финальный удар, подкрепляя действие других препаратов. Такая терапия атакует не конкретный белок или нейронный путь, а ведет войну по всем направлениям.
Лекарственные свойства артемизинина, получаемого из полыни, весьма распространенного в Азии растения, были хорошо известны китайцам – и забыты. Если помните, во второй главе мы говорили о древнем (ему более 2200 лет) китайском медицинском манускрипте под простым названием «52 рецепта». В нем есть краткое описание лечебных и жаропонижающих свойств горького чая, приготовленного из весьма скромного растения Artemisia annua, то есть однолетняя полынь. С артемизинином мы прошли полный круг – это одновременно и древнейшее, и современнейшее противомалярийное средство в нашем медицинском арсенале.
Однако противомалярийные свойства этого вещества были вновь открыты лишь в 1972 году в рамках Проекта 523, инициированного Мао Цзэдуном. Это был совершенно секретный проект исследования малярии, проводимый китайской армией по просьбе Северного Вьетнама. В то время Северный Вьетнам вел войну с Соединенными Штатами. Малярия была серьезной проблемой для обеих сторон этого долгого конфликта. Вторжение иностранных войск, применение неэффективных таблеток хлорокина, массовая миграция не обладающего местным иммунитетом населения во Вьетнам, Лаос, Камбоджу и южные провинции Китая – все это позволило малярии пышным цветом расцвести в тропической жемчужине Дальнего Востока. «Вьетнамские джунгли быстро стали основным инкубатором устойчивой к препаратам малярии», – пишет Сония Шах о Проекте 523.
Чжоу Ицзинь, китайский врач, участник Проекта 523, вспоминал, что ученым «было приказано проводить полевые исследования тропических болезней во Вьетнаме. Китай поддерживал Северный Вьетнам и обеспечивал медицинскую помощь. Следуя приказу, мы с моими товарищами переправились через залив Бейбу (Тонкинский) и по тропе Хо Ши Мина углубились в джунгли – это был единственный способ доставки ресурсов в Северный Вьетнам, потому что США жестоко бомбили эти территории. Во время пути на нас постоянно сыпались американские бомбы. Во Вьетнаме я стал свидетелем тяжелейшей малярии, которая лишила сил почти половину армии. Иногда боеспособность снижалась на 90 процентов из-за того, что солдаты болели. В ходу была поговорка: «Мы не боимся американских империалистов, но мы боимся малярии». Впрочем, малярия в одинаковой степени была опасна для обеих сторон».
