Вот же чертов дурак! В общем, попытка была сделана и не защитана. Скорее – наоборот. Дисквалификация. И что делать?
Дорогу к станции метро никто не перекрывает, но толку, если я туда побегу? Там тупик. Зажмут – просто расстреляют на месте, и пофигу им моя рукопашка. Значит, только вдоль по улице – вон туда!
И я срываюсь с места так, будто от этого зависит моя жизнь. И очень помогает бежать то обстоятельство, что от этого как раз и зависит моя жизнь. И кстати, тот, кто скажет, что я трус – пошел в задницу! Вы Спартаку это скажите, когда на том свете окажетесь. А я на тот свет не спешу!
Толпа ублюдков само собой помчалась за мной, радуясь новому развлечению. Нет ничегоинтереснее, чем погоня за жертвой, особенно если эта жертва ничего не может тебе противопоставить. Ты сильный, смелый, могучий – растопчешь это жалкого белого человечка и потом хохоча будешь рассказывать, как из него потекло дерьмо, когда ты топтал его ногами. Хорошее развлечение! Хорошая ночь!
Как и ожидалось – они вытянулись в цепочку. Так всегда бывает. Кто-то медленнее бегает, кто-то просто ленится и рассчитывает добежать, когда первые уже начнут пинать лоха. Ну а мне теперь нужно выбрать момент и свалить первого набежавшего, забрать у него нож и завалить второго. А вообще лучше было бы скрыться куда-то так, чтобы ни одна сволочь не смогла найти! Ну нельзя, нельзя мне их мочить! Я не в своей в стране! Да и в своей – не так все просто! Не убивают у нас людей на каждом углу!
Я завернул за угол, тут же остановился, готовясь принять первого бегуна, и тут… о господи! Ты послал мне небесную кавалерию! Нет, ну должна же быть и у меня удача? Почему бы и нет?
В общем – как они тут оказались, что тут делали – я не знаю. Спали, наверное. Ну как наши менты в ночном патруле – забьются куда-нибудь в тупик, чтобы никто не видел, и дремлют, включив рацию на полную катушку. Вызовут – так вызовут, а не вызовут – к восьми часам на развод и сдавай оружие в оружейку. Патруль отдыхает!
Машина стояла у обочины, и когда я выскочил за угол, то оказался метрах в семи от нее. Патрульные врубили «люстру», вернее – два фонаря, синий и красный по бокам крыши, и медленно начали вылезать из машины навстречу набегавшим на меня ублюдкам. В свете «люстры» и рекламных огней я хорошо рассмотрел полицейских – один невысокий кряжистый пузан лет сорока – он был за рулем – другой рыжий высокий парень лет тридцати, весь в конопушках, а его рыжие волосы напоминали огненный костер. Ирландец, не иначе! – проскочила отдаленная, не соответствующая моменту мысль. Какая хрен разница – ирландец он, или китаец?! Главное – это полиция, а полицию тут боятся все! По крайней мере я так думал…
– Эй, что тут происходит?! Стоять, полиция! – крикнул один из «офицеров» (рыжий и худой), как тут их называют, и потянулся за пистолетом. Пистолет застрял в кобуре, а напарник все еще пыхтя выбирался из машины. Я рванул дальше, прикрываясь от набегающей толпы корпусом рыжего копа, и тут произошло то, чего я совсем не ожидал. Ну вот что должен был сделать любой гопник, к которому обращается мент? Или застыть на месте, бросив нож или что у него там в виде оружие – или свалить как можно быстрее. Потому что это же милиционер! Это власть!
Что делает американский черный гопник? Он сходу налетает на копа и всаживает ему в грудь нож! Ах-ре-неть! Только и скажешь!
Он занес нож для второго удара, когда я очнулся и прыгнул вперед, оттолкнув копа в сторону. Больше я ничего сделать бы не сумел. Бандит само собой промахнулся, нож мелькнул в воздухе и скулу обожгла боль – зацепил! Не знаю, насколько сильно зацепил, но… мне только второго шрама на морде не хватало – и так морда сошрамом, как у какого-то трактирного вышибалы! Вот же сука!
Ярость, холодная, расчетливая ярость. И все стало на свои места – вот враг, вот я, и мне нужно врага убить. И больше никаких сомнений. Время бегства закончилось, настало время убивать!
Я блокирую руку с ножом своей левой рукой и правой бью в горло противника – и не просто бью, а так, чтобы двумя пальцами зацепить его трахею и вырвать к чертовой матери! Это непросто, надо суметь как следует попасть… но я попадаю. Противник стоит на ногах, но из его глотки бьет фонтан крови, пробиваясь между зажавшими горло черными пальцами с белой ладонью. Мне почему-то именно это бросилось в глаза – пальцы сверху черные, а подушечки и ладонь – белые. Глупо, конечно, но в такие моменты бросается в глаза вот такое… непривычное.
Грохнул выстрел, и рядом со мной из бордюрного камня выскочила искра. По мне бьют! Или по копу? Коп жив, он уже достал свой дурацкий ствол и взводит курок. Но пока он взведет его – нас нахрен расстреляют! И я прыгаю ко все еще стоящему на ногах, но уже мертвому негру, выворачиваю у него из руки нож и прикрываясь его телом бросаю выкидуху в стрелка, благо что он рядом, метров в семи от нас. Нож входит тому в шейную впадину, можно сказать – в горло. Целил-то я в грудь, но он наклонился (к моему удовлетворению и к своей беде), вот и попал ему чуть выше груди. Хорошо!
Трое остальных тоже начали палить – двое в толстяка, который довольно грамотно укрылся за дверцей машины и капотом, и расчетливо огрызался одиночными выстрелами (впрочем, абсолютно без толку, безбожно мазал), третий все-таки решил добить рыжего и соответственно меня – тем более что я уже ничем не укрыт. Первый мой противник и второй – уже повалились на мостовую и не служили для меня надежным укрытием.
Открыл огонь и рыжий, но то ли из-за того, что стрелял он с земли, то ли потому, что был ранен – толку от него было столько же, сколько от толстого напарника.
И тогда я решился – бросился ко второму парню, выхватил у него из руки пистолет (кстати, между прочим – кольт 1911! Никелированный!), и начал стрелять.
Первым же выстрелом я уложил того кадра, что палил в нас с рыжим – вышиб ему мозги. Я ведь снайпер, куда целюсь – туда и попадаю.
Еще двумя выстрелами свалил противников толстяка. Его, кстати, за время перестрелки похоже что успели ранить – я слышал, как он охнул и простонал: «Черт побери! Они меня достали, Джек!».
Последнего из нападавших я свалил уже тогда, когда он бросился бежать, выпустив в нашу сторону (в белый свет, как в копеечку, если не считать результатом разбитый рекламный щит) оставшиеся пули из своего магазина. Я попал ему в зад – прямо в центр, в самый анус. Если не сдохнет, то жить теперь будет очень трудно и мне кажется – проживет недолго. И это хорошо. Очень уж я не люблю всяческую шпану, особенно ту, что покушается на целостность моих кожных покровов. Латинос завопил, задергался на тротуаре, заливая его темной жидкостью, а я уже обернулся к рыжему копу, чтобы посмотреть – живой он, или уже откинулся. Он мне очень был нужен живым. Очень! Кто подтвердит, что это не я перемочил копов и черных бандитов?
Рыжий был жив и вполне даже бодр – он матерился, называя противников различными нехорошими именами и названиями, постоянно поминая их черные зады. Похоже, что я столкнулся с копом, который очень не любит черных. Впрочем – понятно, почему.
– Ты как? Как дела? – спросил я, и нагнулся над полицейским, рассматривая порез в его рубахе – Легкое вроде не задето. Пузырей на губах нет, крови нет – значит, не попал.
