В голову стукнуло: а может подделка?! Ну так, бижутерия на тему? Взял орден в руку, подошел к окну, приставил к стеклу «стекляшками»… хрр! На стекле осталась жирная черта! Бриллианты. Черт подери, бриллианты!
Вернулся к коробке, взял ее, положил на кухонный стол. Орден почтительно отложил на тряпочку. Один из тысячи. Их было сделано всего тысяча! И все оставшиеся в живых едва ли не наперечет.
Так… а это что?! Еще звезда! Другая… щелк! Мозг выдает информацию: Большой крест, или Звезда Великомученицы Екатерины. Больше миллиона долларов стоимостью! В 2008 году на аукционе ушла за такую цену! О-чу-меть!
Отложил. Потянулся за медальоном на красной ленте – на ленте надпись, крест-накрест: «За любовь и отечество». Еще один орден Екатерины – «Малый крест»! Тоже около лимона баксов.
Я сидел около часа, выкладывая из коробки сокровища, и осматривая их со всех сторон. Бросилась в глаза изумительная сохранность драгоценностей – большинство из них были завернуты в пергаментную бумагу, или просто в кусочки холста. Здесь были и георгиевские кресты первой и второй степени в золоте, и «Станиславы», и «Анны» – потрясающие, невероятные даже для человека будущего сокровища! А уж для советского гражданина – это запредельно.
Хотя… вот куда он, этот человек будущего, сунется с такими сокровищами? Может разгадка – почему бабулька ими не воспользовалась – лежит именно в этой плоскости? К примеру, я – не имеющий здесь никаких контактов, никаких связей – иду в комиссионный и предлагаю купить Бриллиантовую звезду. И что дальше будет?
Во-первых, скорее всего меня попытаются просто грохнуть.
Во-вторых, если увидят, что сделать это непросто – договорятся с ментами, и…звезду отберут, а меня опять же – грохнут. Только в камере. Или при попытке к бегству. Потому что деньги настолько великие, что никто и не задумается прежде, чем спустить курок.
Даже в нашем времени я бы задумался – а как продать такую вещь, и не продешевить? Просто продать, за копейки – легко. Миллион, два – запросто. Рублей. Но пять миллионов долларов?! Если только контрабандой вывезти за границу и там уже продать? Только вот чревато…
Интересно, а здесь обыскивают тех, кто отправляется за границу? А что если прихватить с собой пару орденов, и пристроить там на аукцион? Был бы у меня тогда некий матрасик, кучка соломы – на случай падения с высоты. Вдруг меня здесь прижмут, и мне понадобится бежать – на что тогда жить? А вот тогда и будет мне страховой фонд!
На самом дне шкатулки лежали николаевские империалы – пятьдесят штук (я пересчитал). Тоже очень недешевая монета – каждая, в зависимости от сохрана, может стоить больше ста тысяч долларов. Редкость по каталогу – четыре «R». Опять же – стоить в будущем. Сейчас, наверное, дешевле. Сейчас их пускают на золотые зубы. Это в будущем людям стремно вставлять себе полон рот золотых зубов, здесь – обтачивают здоровые зубы, чтобы поставить золотые коронки. Особенно кавказцы и цыгане.
Странно это все. Нет, не то – откуда взялись эти сокровища. В революцию и не то бывало. Похоже, что грабанули революционные массы какую-то сокровищницу, вот и прилипли к рукам некоторые ценности. Как старушка их сумела сохранить, вот что странно. Не потратила – даже в войну, когда все голодали. Не потратила после войны, когда уже все наладилось, но денег не особо хватало – все-таки поэтессы не очень-то богатые особы литературного мира. В музей не отдала. Просто закопала в гречку, и… что она с ними делала? Вынимала, разглядывала? Может, примеряла? Или просто любовалась красотой драгоценных изделий? Теперь уже не узнаешь. Лежит она в могиле, тихая и спокойная, а ты теперь думай – нафига такое сокровище, и что с ним со всем мне сейчас делать!
К месту, или нет – вспомнился драгоценный камень, который граф Монте-Кристо подарил подлецу-трактирщику. Тот спятил, убил ювелира по наущению своей подлой женушки, и нормально пошел на каторгу, как и полагается подлецам и предателям.
Я не подлец, и не предатель, но… лучше бы не находил этого сокровища. Потому что не знаю, что с ним делать, и как теперь жить. Будет висеть надо мной это сокровище как какое-то проклятие, буду беспокоиться, что его украдут, буду думать, как сбыть эти проклятые побрякушки, и… все такое прочее. А оно мне надо?
В музей отдать? Ага, щас прям! Чтобы бросили в запасники, а потом втихую уперли? Знаю, как делаются такие дела! Я лучше в реку выкину, чем отдам на растерзание музейным стервятникам. Насмотрелся в свое время, как растаскивали музейные фонды – особенно в девяностые годы. Краеведческий музей едва ли не наполовину растащили, посмотреть не на что. Позорище!
Аккуратно упаковал сокровища, сложил примерно так, как они и лежали. Обмотал шнуром, чтобы крышка не открылась, затянул. Хорошо, что крупы и муку не раздал соседям! А ведь хотел! Хорошо, что вспомнил про горячечный шепот старушки: «Там в ящике серванта, на кухне, в крупе… коробка! Все тебе! Делай с ней все, что хочешь! Я долго хранила, сама не решилась! А ты сможешь! Пусть тебе впрок будет!»
Я и помыслить не мог, что здесь лежит ТАКОЕ. Даже близко помыслить не мог!
Ушел в комнату, лег на диван, закинул руки за голову и замер, раздумывая над ситуацией. Как там сказано у Ильфа и Петрова? «В сторожке плавал бриллиантовый дым». Вот и у меня перед глазами – ордена, золото, бриллианты, серебро, платина… тяжкое испытание для нищеброда. Ну да, я нищеброд – а кто же еще? Это сейчас немного разбогател на своих книжках, деньги завелись. А раньше? От зарплаты до зарплаты! Никаких тебе дорогих машин, никаких Багамов и Корфу! Скромный домик, скромная, хотя и добротная еда, скромные одежда и обувь. В общем – как все. Как весь народ. И вдруг… Вот так, наверное сходят с ума нувориши, обезумев от павших на них шальных денег. Начинают гулять, выпивать, и в конце концов прогаживают все, что у них есть, плюс обретают долги. Если только за ум не берутся…
Я пару раз глубоко вздохнул, насыщая кровь кислородом, и решил, что буду справляться с проблемами по мере их поступления. И внезапно упавшее на меня сокровище не такая уж и большая проблема. И кстати – не такие уж и гигантские деньги. Вот если бы это было миллионов сто долларов – тогда, да! А так… миллионов на десять? Пятнадцать? Копейки! Хе хе хе… наглец, ага! Копейки ему пятнадцать лямов «зеленых»!
Развеселившись, слез с дивана и начал одеваться. Скоро рабочие придут, так не в трусах же их встречать. Достал из чемодана свежие штаны, рубашку (слегка помятая, но сойдет), носки, и скоро был уже готов к встрече бригады. Несвежую одежду сложил в мешок – потом постираю. Вечером, когда уйдут работяги. Кстати, вот еще вопрос – где мне обитать, пока тут идет ремонт? Работать в строительном бедламе совершенно невозможно. Если только на кухню переселиться? Дверь закрыть, и пусть себе бесчинствуют в комнате? Заодно и сокровища под присмотром. Но пока надо сходить в издательство, уладить дела.
Бригада появилась ровно в двенадцать часов дня. Четверо мужчин и две женщины – не считая бригадирши. Все трезвые, ни от кого не пахнет алкоголем, в руках объемистые сумки – вероятно инструменты и спецодежда.
