– Мамочки, какой кошмар! – ахнула Диана.
– Поэтому ты такая странная? – не удержалась Ира.
– Странная? – переспросила Циглер. Наверняка это нас она считала не от мира сего.
– Еще бы! Такое событие в жизни! – продолжала причитать Руднева. – Это ведь так потрясло!
– Я ж тогда только родилась, – хмыкнула Амелия. – Думаешь, что-нибудь помню?
– Да я не об этом, – раздраженно ответила Диана. Я представила в темноте, как она сердито поморщилась. – Жить всю жизнь с той мыслью, что родная мать бросила тебя, даже близко не узнав…
– А если твоя мать тебя близко узнала и все равно бросила? – подала я голос, натянув одеяло до самого подбородка. Внезапно стало так холодно, что захотелось встать и нацепить на себя все, что есть в рюкзаке.
– Что? – растерялась Руднева.
– Вер… – осторожно позвала с соседней кровати Ира.
– Если б мама жила с тобой целых пятнадцать лет и все равно решила, что ты ей неинтересна?
– Разве так бывает? – озадачилась Диана.
– Слушай, Руднева, – вдруг не на шутку рассердилась Амелия. – Ты до фига со своей мамкой общаешься, что ли? И у вас обалдеть какие классные отношения?
– Ну не так чтобы… – замялась Диана.
– Вот и захлопни варежку, не лезь в чужие семьи!
– Ты сама решила нам об этом рассказать, – плаксивым голосом отозвалась Руднева.
– Девочки, девочки, брейк! – попыталась я их остановить.
Все снова замолчали. Наверное, каждая из нас почувствовала эту тяжелую, гнетущую тишину. Ей-богу, лучше бы мы продолжили обсуждать предстоящую дискотеку и Макса Кузьменко.
Я перевернулась на другой бок, вытянула ноги… Внезапно дотронулась большим пальцем до чего-то пушистого. Что это? Я принялась ногой нащупывать то, что лежало на другом конце кровати. Колючее, с лапками… Много лапок… Я резко подскочила, сдернула с себя одеяло и в свете луны обнаружила на белой простыне несколько огромных мохнатых пауков. Взвизгнув, метнулась по кровати и, запутавшись в одеяле, рухнула на пол. Руднева, не понимая, в чем дело, заверещала за компанию. А Ирка вскочила на ноги и понеслась к двери, чтобы включить свет.
– Что такое? – нервничала Третьякова. – Что там?
– Там… там… п-пауки… – бормотала я, по-прежнему валяясь на полу.
Амелия тоже поднялась и подошла к моей кровати. Разглядев несколько тарантулов, Циглер принялась ржать:
– Испугалась? Они ж ненастоящие!
Руднева, завернувшись в одеяло, опасливо и брезгливо разглядывала из-за спины Циглер ненастоящих пауков.
Ирка снова накинулась на Амелию:
– Смешно тебе, идиотка? Значит, это все-таки ты пугаешь Веру? Еще и в заброшенный лагерь ее тащить с собой собралась, для чего тебе это?
– А ты что со мной в таком тоне разговариваешь? – по-прежнему снисходительно улыбаясь, спросила Амелия. – Давно по шее не получала?
– Ох, как я зла! – пыхтела Ирка, снова первой пихнув Циглер. Ничему подругу жизнь не учит.
Амелия пошатнулась и налетела на Рудневу, которая была еще ниже Ирки. Диана только сдавленно пискнула. Я по-прежнему валялась на полу и смотрела на все происходящее снизу вверх.
– Ты больная! – продолжала беситься Ирка. – Что у тебя в голове?
– Третьякова, зачем ты толкаешься? – проворчала Руднева, потирая ушибленный нос.
– Тебя не спросила, что мне делать! – сердилась Ира на Диану. – Завтра же поговорю с вожатым, чтобы эту чокнутую отсюда выселили!
– Тебе лишь бы с вожатым поговорить! – ехидно отозвалась Руднева.
– А тебе – селфи, стоя у шторки, запилить! – не отставала Ира, уже переключившись на Диану.
Амелия, поняв, что у девчонок давние счеты, с интересом наблюдала за происходящим. Я наконец встала на ноги и, брезгливо скинув с кровати пауков, сердито зашипела:
– Так, хватит орать! Сейчас все палаты вокруг себя соберем. С пауками разберемся завтра! – При этом я выразительно посмотрела на Циглер, но та лишь довольно усмехнулась. Совершенно точно ей нравилось пугать людей. Но почему своей жертвой она выбрала именно меня? Мне, как и Ирке, не хотелось оставаться с ней в одной палате. – Всем спать.
Я подошла к выключателю и щелкнула по нему. Комната снова погрузилась в полутьму. Я легла на кровать и укрылась одеялом. Девчонки тоже улеглись.
Перед тем как уснуть, я снова подумала о Никите.
* * *
Утром высоко в ветвях пели птицы. Вокруг приглушенно шумели сосны, вдалеке поблескивало синью озеро. Мы с Даней сидели на бордюре и время от времени задирали головы, пытаясь рассмотреть хоть одну чирикающую птицу… Я до сих пор тяжело дышала после кросса, который нас заставили бегать из-за опоздания на зарядку. После выяснения отношений наша палата поздно легла спать, и в итоге никто не услышал будильник. Потом Руднева, будто назло, слишком медленно собиралась, Ирка нервничала, а Амелия отпускала в нашу сторону ядовитые шуточки, чем снова злила Третьякову…
Все, о чем я сейчас мечтала, – это холодный душ. И стакан воды. Даня, щурясь на солнце, перевел взгляд с сосен на волейбольное поле, где ребята, жарко споря, пытались разбиться на две команды.
– Хорошо, что я сюда приехал, – наконец проговорил Третьяков.
– Правда? – удивилась я. – Помнится, мне вас приходилось на аркане всех в лагерь тащить.
Даня рассмеялся.
– Меня пугали занятия. Но английский язык здесь ведет такая ладная студенточка… Были бы такие учителя в нашей школе.
– Ага, размечтался! – хмыкнула я, вспомнив Светлану Виссарионовну, которая во время урока рассказывала ученикам на английском языке о своем четвертом по счету муже.
– А мне здесь бывает грустно, – призналась я, вспомнив про бессонные ночи. Конечно, не скучные, но такие дождливые, звездные, тревожные…
– Грустно? Почему?
Я только пожала плечами:
– Сомневаюсь, что и дома мне было бы сейчас лучше.
– Но здесь же есть Марк. – Даня дурашливо поиграл темными бровями. Нет, Ирку придушить мало за то, что она рассказала о моей симпатии к Василевскому.
– Ну и что? – сердито отозвалась я.
– Думал, он тебе нравится.
– Он всем нравится, – вздохнула я. – И ему – тоже все. В этом и проблема.
Марка выбрали капитаном одной из команд. Изредка он посматривал в мою сторону, потом в сторону вожатой младшего отряда, которая сидела на трибуне. Пару раз взглянул на одну из подруг Оксаны… И при этом каждой приветливо улыбался.
– А еще у нас такая палата… Сложно найти с другими девчонками общий язык.
В этот момент на бордюр подсела запыхавшаяся Ирка, которая вместе с Циглер навернула еще один лишний кружок по территории. За то, что они обе пререкались с воспитателем из-за наказания.
