В актовый зал я вернулась в скверном расположении духа. Третьякова, наряженная в белую рубашку и черную расклешенную мини-юбку, сидела на задних рядах. Утром я тоже нацепила «светлый верх, темный низ» и чувствовала себя не в своей тарелке.
У сцены толпились ребята, принимающие участие в спектакле. Пирожков расстраивал бедное фортепьяно, фальшиво наигрывая «В траве сидел кузнечик». Я заметила, что Марк стоит рядом с Настей Мороз и мило ей улыбается. Точно так же, как улыбался пару недель назад мне. Только Настя не терялась, как я. Звонко хохотала, то и дело без стеснения дотрагивалась до локтя Василевского. Меня, наверное, парализовало бы на месте, если б я решилась к нему вот так прикоснуться. Странное дело: сколько себя помню, всегда могла запросто отвесить Дане подзатыльник или, еще раньше, – запрыгнуть Яровому на спину. До Марка же дотронуться страшно, будто он какая-то священная реликвия в музее. Я завидовала Мороз. Вот так просто флиртовать и хохотать с симпатичным парнем… А Марк даже не обратил на меня внимания, когда я появилась в зале. Проводив парочку сердитым взглядом, я уселась рядом с Иркой.
– Ты не одна на них так пялишься, – сказала Третьякова.
– А?
– Соболь сейчас свою подружку испепелит.
Я перевела взгляд на Оксану. Та сидела на подоконнике и, болтая ногами, смотрела на Марка и Настю с раздражением.
– Это точно она козни строит, – вздохнула я. – Больная.
– А до того как Марк в зале нарисовался, на том же подоконнике с Кузей лобзалась.
– Фу! Думаешь, не она?
– Думаю, что это все-таки Амелия, – вынесла вердикт Ира. – Мы ей давно не нравимся.
Я отыскала в зале Циглер. Та, как обычно, стояла в стороне и с напускным безразличием смотрела на сцену.
– Тогда почему она привязалась только ко мне? – спросила я.
– Чует в тебе сильного конкурента за место под солнцем в нашем классе, – пожала плечами Ира. – А со мной связываться боится.
– Ой, да ты просто Халк, Третьякова! – рассмеялась я.
– Палец принесла?
– Сейчас!
Я полезла в рюкзак и достала бутафорский палец.
– Бе! – скривилась Ирка. – Ну это точно в духе Циглер. Я видела у нее брелок на ключах в виде глазного яблока.
С Циглер мы перевели взгляд на Соболь, с Соболь – снова на Циглер. Сидели на последнем ряду, как партизаны в разведке. Нам только полевого бинокля не хватало, который бы мы передавали друг другу.
– Отмазала Никиту перед Лидочкой? – спросила Третьякова.
– Угу. Но Лидия Андреевна расстроилась. Все-таки одно место пропадает. Она уже отправила заявки, больше не вписать никого. А еще эта олимпиада по физике… Не знала, что Яровой на таком хорошем счету.
– Ты многого уже о нем не знаешь, – загадочно проговорила Ира.
Я только равнодушно пожала плечами, давая понять, что мне личность Ярового неинтересна.
Постепенно актовый зал начал заполняться зрителями, и мы с Третьяковой отправились за кулисы. После нашего мини-спектакля здесь должно было пройти торжественное поздравление выпускников. Сами они уже толпились у входа, счастливо переговариваясь и смеясь.
– Везунчики! – вздохнула Ира, выглядывая из-за кулисы.
– Зато им сейчас самая жаришка предстоит, – сказал Даня. – А у нас впереди – целое классное беззаботное лето.
Я закивала. Знала бы тогда, как проведу это лето, – особо не радовалась бы.
– Вадик не звонил? – спросила я у Ирки, наматывая на шею желтый шарф.
Но подруга не ответила. Просто сделала вид, что не расслышала.
– Не напоминай ей даже, – шепнул мне на ухо Даня. – Уже какой день сопли по вечерам жует, как про него вспомнит.
Я покосилась на Ирку. А так даже не скажешь, что переживает. Разве что по-прежнему постоянно проверяет телефон. В этом вся Третьякова – напускная веселость, беззаботность, когда на душе кошки скребут. У меня же постоянно все эмоции написаны на лице.
Постановка не сказать чтобы имела оглушительный успех, но все же вызвала громкие дружные аплодисменты. На сей раз все обошлось без происшествий. Я наизусть протарабанила заученный текст, находясь в мыслях где-то далеко. Наверняка Селезнева сыграла бы эту роль намного лучше, если б не несчастный случай во время репетиции. Стремянку в итоге мы вообще убрали из реквизита, так что в конце со сцены я спрыгнула живая и невредимая. Ирка, которая в спектакле выполняла роль звукача, последовала за мной. В дверях толпились одноклассники и ребята из параллели. Кресла были заняты учителями, выпускниками и их родителями. Мы с Иркой тоже встали недалеко от входа, ожидая торжественной части и развлекательной программы. На сцену вышла Лидия Андреевна со стопкой грамот.
– Ой, сейчас два часа награждать будут, скучища! – проворчала Ира. – Когда же концерт?
При этом подруга несколько раз стрельнула глазами куда-то в сторону.
– Кого ты все высматриваешь? – не выдержала я.
– Ш-ш! Погоди!
Наконец я смогла разглядеть, на кого пялится Ирка. Чуть поодаль от нас стояла Циглер, которая в ответ немигающим взглядом уставилась на Третьякову.
– Что случилось? – почему-то запаниковала я. – Ир, почему ты на нее так смотришь?
Внезапно Амелия резко сорвалась с места и, пробираясь сквозь толпу, двинулась к выходу.
– Опять какую-то гадость задумала! – проворчала Ира. – Вот чувствую от нее новую подлянку!
– И что делать? – спросила я, поглядывая на сцену. – Как нам теперь быть?
– А я откуда знаю? – пробасил мне в ухо Пирожков. – Вопрос чисто риторический. Философский, я бы даже сказал!
Я вздрогнула и уставилась на одноклассника, который стоял теперь рядом со мной вместо Третьяковой. Сама Ирка, расталкивая всех локтями, следовала за Амелией. Чертыхнувшись, я под звуки поздравительных фанфар тоже последовала за одноклассницами.
Ира поджидала меня в рекреации.
– Сдурела? – накинулась я на нее. – Хоть бы предупредила, что сбегаешь. Стою там, сама с собой разговариваю, как блаженная.
– Бежим! Упустим ее!
– Да сдалась она нам сейчас? – удивленно проговорила я, едва поспевая за Иркой.
– А чего она так пялится? Нет, Вера, надо с ней серьезно поговорить!
Ирка даже воинственно закатала рукава белой рубашки.
– Погоди! – я притормозила и ухватила Ирку за рюкзак. Скорее всего, она из-за Вадика своего дурацкого так взвинчена. Решила злость сорвать. – Ты что, драться с Амелией собралась?
– Если надо будет, и подерусь! – с вызовом проговорила Третьякова.
– Ничего, что она тебя почти на голову выше?
– Давай без твоих взрослых нотаций, мамочка! – поморщилась Ира.
