– И что теперь делать? Я ведь не могу продолжать операцию вот в этом…
– Да уж!
– А у тебя в машине нет никакой одежки?
– Есть спортивный костюм, в котором я хожу на фитнес… точнее, ходила, пока не случилось все это… – И она тяжело вздохнула.
Елена достала из багажника спортивную сумку, в которой был костюм для фитнеса. Я сходила в знакомую подворотню, где переоделась второй раз за минувший час.
В спортивной форме я выглядела, конечно, глупо, но, во всяком случае, больше не напоминала бомжиху. И Елена после недолгих колебаний разрешила мне сесть в машину, хотя всю дорогу принюхивалась и морщила нос.
Устроившись на пассажирском сиденье, я достала планшет, с которым был связан «жучок», прикрепленный к лацкану траурного костюма Александры. На экране планшета отобразилась подробная карта района, на которой мигал красный огонек в том месте, где она сейчас находилась. Это было совсем недалеко, поэтому Александре даже не понадобилась машина, однако звуковой сигнал не проходил.
Увеличив масштаб, я увидела, что там расположен филиал крупного московского банка. Елена включила зажигание, и через три минуты мы подъехали к банку.
Я подкрутила громкость, и теперь мы отчетливо услышали голос Александры. Судя по всему, она разговаривала с дежурным менеджером банка. Голос ее звучал горестно и время от времени прерывался с трудом сдерживаемыми рыданиями.
Ну и артистка! Только что, когда я с ней столкнулась перед подъездом, она была совершенно спокойна и не испытывала никаких чувств, кроме злости и раздражения.
– Мой муж, – лепетала Александра, – он скончался… внезапно, скоропостижно… он был клиентом вашего банка… я знаю, что он арендовал у вас депозитную ячейку… и мне очень нужно кое-что в ней взять… это важные бумаги…
– Ваши документы, пожалуйста! – раздался другой голос, принадлежащий, судя по всему, сотруднику банка.
– Вот, конечно… мой паспорт, свидетельство о браке… а вот… вот свидетельство о… о смерти… – И голос Александры прервали рыдания, которые она больше не могла сдерживать.
– Александра Васильевна… – растерянно бормотал ее собеседник, – успокойтесь, пожалуйста… вот, выпейте воды…
– Да, спасибо! – Мы услышали прерывающийся вздох, стук зубов о стакан. – Извините… я постараюсь держать себя в руках… понимаете, я никак не могу примириться с мыслью, что Андрея больше нет… не могу это осознать…
– Ну и артистка! – прошипела Елена.
Я с ней была совершенно согласна.
– Спасибо! – пролепетала Александра и, судя по звуку, поставила стакан на стол.
– Может быть, валерьянки?
– Нет, спасибо. Я постараюсь держаться. Так что – я могу получить доступ к его ячейке?
– Одну минуту, Александра Васильевна, я должен позвонить своему начальнику.
Раздался щелчок – видимо, менеджер снял трубку прямого телефона. Сам разговор мы не слышали – судя по всему, банковский работник владел полезным навыком так разговаривать по телефону, чтобы рядом не было слышно ни слова.
Снова клацнула телефонная трубка, и менеджер с подобающей случаю сдержанностью проговорил:
– Александра Васильевна, учитывая ваше трагическое положение, банк в виде исключения пошел вам навстречу. Сейчас наш сотрудник проводит вас в хранилище.
– Благодарю вас! – воскликнула Александра и снова разрыдалась – теперь уже от переполнявшей ее благодарности.
Хлопнула дверь, раздались легкие шаги, и тот же менеджер проговорил:
– Даша, проводите Александру Васильевну в депозитарий.
На какое-то время настала тишина, нарушаемая только скрипом паркета и хлопаньем дверей, затем молодой женский голос проговорил:
– Сергей, Анатолий Семенович распорядился открыть для клиентки депозитную ячейку.
– Распорядился – откроем! – отозвался бравый мужской голос, видимо, принадлежащий охраннику хранилища. – Пойдемте, гражданочка! Вот сюда, налево…
Снова хлопнула дверь, снова прозвучали шаги. Потом раздался скрип металла, что-то брякнуло, и охранник проговорил:
– Вот, пожалуйста, ячейка в вашем распоряжении. Я буду рядом, позовите, когда закончите…
Прошло еще пятнадцать или двадцать минут, в которые не произошло ничего интересного, и наконец Александра вышла из банка.
Вид у нее был соответствующий роли – черный костюм, трагически опущенные глаза, поникшие плечи, неуверенная походка. В руках она держала довольно толстый конверт из плотной желтой бумаги.
По мере того как Александра удалялась от банка, она на глазах менялась – походка стала пружинистой и энергичной, плечи распрямились. Во всем ее облике теперь сквозило торжество.
– Но какая артистка! – повторила Елена, не сводя с нее глаз. – Интересно, что в этом конверте?
– Да, мне тоже очень интересно!
Александра определенно направлялась домой – то есть на Переплетную улицу. Мы тихонько ехали за ней.
Когда Александра подошла к знакомому подъезду, навстречу ей шагнул какой-то человек средних лет. Даже скорее пожилой. Но бодрый.
– Простите, вы – Александра Воронковская? – проговорил он полуутвердительно.
К счастью, я не выключила планшет, так что мы могли слышать каждое слово.
– Допустим, – настороженно ответила Александра и оглядела мужчину долгим оценивающим взглядом. – А вы кто?
– Мне нужно с вами поговорить. Это важный разговор и конфиденциальный, так что не хотелось бы беседовать на улице. Может быть, вы пригласите меня в квартиру?
– Ну уж извините! – процедила Александра неприязненно. – Я вас первый раз вижу. С какой это стати я должна пускать вас в квартиру? За кого вы меня принимаете?
– Постойте, не спешите. Разве вам не интересно, о чем я хочу с вами поговорить?
– Представьте – нисколько не интересно! Наверняка вы хотите мне продать что-нибудь ненужное…
– Вот уж нет! Я ничем не торгую.
– Тогда что вам от меня нужно и кто вы вообще такой?
– Я друг вашего покойного свекра, отца Андрея…
– Я его знать не знаю и ничего о нем не хочу слышать! И не было у него отца, он никогда о нем не говорил! И вообще я спешу, у меня совершенно нет времени!
Мы с Еленой переглянулись, и она кивнула – точно, Андрей про отца и слова не сказал.
– Но я хочу поговорить с вами о письме, которое пришло на этот адрес две недели назад… – не отступал незнакомец.
– Письмо? – Александра вздрогнула, в ее голосе прозвучало ненатуральное, преувеличенное удивление. – Я ничего не знаю ни о каком письме! Понятия не имею, о чем вы говорите! Впрочем, действительно, что мы разговариваем на улице? Здесь полно чужих ушей! Пойдемте, поговорим в квартире!
