— Известное дело, но никто не узнает, если сама себя не выдашь. Я с семьей Томира поговорила, они удивлены очень таким счастливым спасением, но поверили, что раны были поверхностные, от того и жив парень. Но больше тебе показываться нельзя, не то слухи нехорошие пойдут.
Миссис Кастинья улыбнулась широко.
— Ты ведь платье свое изодрала, а Томир мать попросил для тебя новые купить. Оплатил из собственных сбережений, и сказал, чтобы самые красивые выбрала. Обещался как выздоровеет, на поклон придет. Хороший парень, — наставница сделалась серьезнее, — Присмотрелась бы ты к нему, ведь жених то отличный, живет в достатке, работящий, да и сам видный.
— Тетя, невеста у него есть. Опоздала я, — сказала притворно грустно.
— Ну вот те на, — махнула рукой женщина, отставляя опустошенную мной тарелку, — Еще в том году надо было думать, ведь бегал за тобой, все видели.
— Не судьба значит, другого подожду. Но! Только после того как академии закончу, — важно заключила я.
— Далась тебе это академия, когда тут парни такие по пятам ходят. А целительница ты и так славная. И магией лечишь и в травах разбираешься.
Наставница оставила на столе чай с булочкой и ушла работать в подсобку. Разговоры разговорами, а настои и мази сами себя не сделают.
Глава 4
Провалялась я так еще двое суток, наслаждаясь тишиной и покоем собственной комнаты. Окно моей спальни выходило во внутренний дворик, где по большей части росли плодовые деревья. Миссис Кастинья принципиально не сажала ничего в огороде, считая, что целебные травы возле людей теряют свою силу, а за овощами ей ухаживать было некогда. Легче на рынке купить. Потому по осени у нас получался неплохой урожай только фруктов и ягод, заниматься которыми тете нравилось больше. Компоты и варенья она любила. Вообще сладкое было ее искушением, оттого и маялась часто с зубами, но и это ее не останавливало.
Вот я и смотрела на завязи цветов на деревьях, ощущая приятный аромат из сада, и гадая, много ли яблок будет в этом году. Деревья имеет свойство «отдыхать» раз в несколько лет, потому и загадывать чего в этом году будет в избытке, смысла не было.
Раздумья мои прервались резко. Сперва послышался с проезжей улицы шум, редкие испуганные выкрики, лязганье тяжелой военной формы, а потом с силой хлопнула входная дверь в лавку. Топот тяжелых сапог и пугающая суета перешли в дом.
— Сюда, сюда сажай, — командовал чей-то торопливый и явно взволнованный мужской голос.
Несколько шумных движений и приглушенный стон заставили сердце биться чаще.
— Чем ранен? Насколько серьезно? — это уже спрашивала наставница.
Что ей ответили — я не расслышала.
Встала с постели, чувству себя пусть не хорошо, но уже терпимо. Накинула старое платье и поплелась в лавку, являющуюся частью дома.
На входе теснились перепачканные в грязи и крови здоровенные мужики. Чтобы хоть немного растолкать и протиснутся в комнату, пришлось приложить силу, и заставить этих бугаев заметить себя.
— Сюда нельзя, — рявкнул один из них.
— Я целитель, мне можно, — также невежлива огрызнулась я.
Оки расступились и меня выплюнуло к прилавку, хорошо, что не сразу в центр комнаты. В помещении находилось еще несколько мужчин в обмундировании, выстроившихся у двери и окон. Посреди комнаты на стареньком стуле со спинкой сидел раненый воин, лицо которого закрывала возившееся над ним наставница. Мужчина не шевелился. По обвисшей плетью руке медленно бежали струйки крови, опоясывая тяжелые мышцы и скапливаясь на кончиках пальцев.
Кап.
Этот страшный звук, капающей на деревянный пол крови оглушал. Мужчина потерял ее уже очень много и это пугало. Пугало и то, что если он умрет здесь, мне придется отмывать это бардовую лужицу с досок и думать, что ее обладатель уже мертв…и я буду реветь, потому что не смогла спасти человека.
— Что с ним произошло, — я обернулась к хмурым войнам.
— Засада. Мы не успели среагировать, когда…
Стоявший рядом воин, ткнул разговорчивого друга локтем, прекращая его речь. В общем итак все было ясно. Я обошла стойку и подошла к миссис Кастиньи, ожидая инструкций. Она спиной почувствовала, что это я.
— Софа, — заговорила она не поворачиваясь, — сейчас побежишь в подсобку и принесешь от туда настой кровоостанавливающий, — она разогнулась и посмотрела на меня, — затем смочишь тряпицы в..
Договорить наставница не успела, потому что я прямо на глазах сделалась белее полотна.
— Эдавиан, — только и вырвалось у меня.
— Софья, тебе плохо? — забеспокоилась женщина.
— Нет, — мотала головой, не отрывая испуганных глаз от человека на стуле.
— Тогда не стой столбом, неси что сказала, — повысила голос миссис Кастинья.
— Не надо, — я серьезно взглянула на женщину. — Я сама, — сказала и сделала шаг к находящемуся в полубессознательном состоянии Эдавиану.
— Нельзя, — перехватила меня за кисть наставница, многозначительно указав одними глазами на свидетелей.
— Все в порядке, — я положила ладонь на обхватившую меня руку, — Принц знает обо мне.
Теперь настала очередь наставницы впасть в ступор.
— Откуда? — округлились ее глаза, но потом нахмурившись она тверже прежнего посмотрела на меня. — Не имеет значения, все равно лечить не будешь, слаба ты еще очень после Томира. Никакой самодеятельности. Иди за мазью.
— Не уйду, простите, не в этот раз, — я вплотную подошла к Эдавиану и положила руку на его лоб, прикрыла глаза и стала исследовать повреждения. Рана в плече, в опасной близости от шеи. И как только ничего важного не задела. Еще она в животе, ниже пупка, тоже колотая. Надрезано бедро. Из серьезного все, но потеряно много крови.
— Ты лечить то собираешься, ребенок? — рявкнул на меня воин. Я презрительно посмотрела на него.
— Почему сюда принесли? Где королевские целители?
— Убиты, — быстро ответили мне, — И тот что с нами в поход пошел и тот, которой к раненому принцу из замка переправился.
— Значит из ближайших целителей, только миссис Кастинья?
— Ты языком чесать заканчивай и начинай уже что-то делать! — прорычали на меня, — Если принц здесь умрет, то лавка эта больше не откроется.
— Не умрет, — пробубнила я и начала расстегивать плотный кожаный жилет по бокам. Быстро не получилась.
Я повернулась к тому самому «любезному» войну.
— Разрежь замки и рубаху тоже. Нужно оголить грудь и правую ногу.
Меня послушались и без разговоров (что значит армия!) присели рядом, помогая избавиться от вещей.
Картина открылась печальная. От шеи до плеча и вниз все было измазано кровь, а на ключице зияла дыра. Ниже пупка имелось шириной с два пальца отверстие, откуда сочилась кровь, заливая пах Эдавиана. И на ноге имелся глубокий надрез.
