— Каким образом?
— Вы же поддержали создание Управления «В» в структуре военной контрразведки, которое будет заниматься контрразведкой в органах МВД? Однако своего человека во главе этого подразделения вам поставить не удастся — он уже найден. Это Василий Сергеев, который почти двадцать лет проработал в органах в Ставропольском крае. Догадываетесь, кто стоит за его назначением?
— Горбачев?
— Он самый — любимчик Андропова, человек который рано или поздно планирует сменить его на посту генсека. Так вот управление «В» для Сергеева — это ступенька к креслу начальника третьего главка и структура для сбора компромата на Федорчука и защиты кавказских интересов.
Помимо того, что Сергеев возглавлял Ставропольский КГБ, он еще более четырех лет (1973–1977) руководил КГБ в Кабардино-Балкарии — регионе, где процветало «цеховое братство».
— А если вы ошибаетесь?
— Может быть, — согласился с предположением генерала Бородин. — «Эрраре хуманум ест», или «Человеку свойственно ошибаться». Только сдается мне, что любимчик вашего врага вряд ли сможет стать вашим другом.
— И что вы в таком случае предлагаете? — после короткой паузы, понадобившейся ему для того, чтобы обдумать услышанное, спросил генерал.
— Ничего нового, поскольку все уже изобретено до нас. Поэтому я предлагаю действовать по старому и хорошо проверенному принципу: «Враг моего врага — мой друг».
— И кто является моим другом в этой ситуации?
— Совсем недавно это мог быть Щелоков, но он уже битая карта. А вот Рашидов еще не пал.
— Но это только дело времени.
— В таком случае, следом падете и вы.
— Мы все когда-то падем, уважаемый Михаил, — в голосе генерала его собеседник услышал нотки обреченности.
— Ладно, если падем только мы, а если вместе с нами падет и страна, за которую вы, насколько я знаю, проливали свою кровь на фронте? — прибег к последнему аргументу Бородин. — Неужели вы не видите, куда Андропов и его команда могут затащить страну под видом реформ?
— Куда?
— В пропасть! Андропов так активно сеет зубы дракона, что рано или поздно они дадут страшные всходы.
— Что вы имеете в виду?
— Из строя выбиваются наиболее преданные кадры, да еще прошедшие войну, чтобы на их место пришла поросль молодых волков, готовых загрызть кого угодно. Если вы этого не понимаете, тогда советую перечитать одну очень мудрую книгу, которой мы все зачитывались в детстве — «Остров сокровищ». Помните, что сказал капитан Джон Сильвер: «Смейтесь, разрази вас гром, смейтесь! Через час вы будете смеяться по-иному. А те из вас, кто останется в живых, позавидуют мертвым!».
И Бородин взялся за ручку двери, чтобы выбраться из автомобиля.
— Подождите, — остановил его генерал, все так же не поворачивая головы. — Спасибо вам за этот разговор — я вас услышал. Не знаю, кто вы и сколько вам лет, но вы меня приятно удивили. Надеюсь, что мы с вами еще встретимся, но уже при других обстоятельствах и в другой обстановке. Ступайте, и… берегите себя.
23 июня 1983 года, четверг.
Афганистан, гарнизон и кишлак Гарсалай под Мазари-Шарифом.
Сержанту Ивану Сараеву (в обиходе — Сарай) оставалось до дембеля чуть больше ста дней. Будь это где-нибудь в любой точке Союза и не было бы никаких забот — жди появления в конце сентября приказа министра обороны Дмитрия Устинова, и в ус не дуй. Но в Афгане все было иначе — здесь каждый день мог стать твоим последним днем. Поэтому, когда сегодня под вечер пацаны предложили Сараю отправиться в самоволку — сходить за бакшишем (подарками) в дальний кишлак Гарсалай, он поначалу хотел отказаться. Но когда узнал, что его одногодок и такой же «дед», как и он, Петр Хомутов (в обиходе — Хомут) подбил на это дело двух салабонов (солдат из младшего призыва, прибывших несколько месяцев назад из учебки в Термезе), один из которых был Сараеву «зёмой» — земляком из Ногинска, он решил присоединиться к этой «экспедиции». Зная говеный характер Хомута, который всегда отыгрывался на слабых, Иван просто не смог бросить салабонов на произвол судьбы.
Кишлак Гарсалай был средним по размерам населенным пунктом в здешних горах. Однако обитала в нем лишь половина жителей — остальные сбежали в Пакистан, спасаясь от ужасов войны. Несколько дней назад гарнизонные разведчики пустили слух, что в кишлак должен прийти караван из Пакистана, собранный беженцами для своих оставшихся родственников. И хотя слух был непроверенный, однако соблазн разжиться бакшишем был большим. Вот Хомутов и подбил пятерых солдат (трех «дедов» и двух салабонов) на эту вылазку. Таким образом, Сараев оказался седьмым в этой группе, включившись в нее в самый последний момент.
— Мы прямо, как «великолепная семерка», — сострил Хомутов, когда группа, под покровом темноты выдвинулась из спящего гарнизона в направлении кишлака.
Шли налегке, прихватив с собой лишь «калаши» и облегченные РД (рюкзаки десантника), где кроме нескольких «магазинов» с патронами и пары-тройки банок тушенки ничего больше не было. Обернуться предполагали к утру, объяснив свою вылазку начальству разведкой местности. Впрочем, если бакшиш окажется хорошим, то комбату можно было в качестве откупного презентовать ценный сувенир в виде магнитофона «Трайдент» или еще чего-то похожего.
Хомутов шел впереди, заломив панаму на затылок, а руки положив на «калаш», который висел у него на груди. Весь его вид указывал на то, что их ждет легкая прогулка, а не опасное приключение. Он вообще относился к своей жизни пофигистски, впрочем, как и к чужим тоже. Он вырос в детдоме, где царило право сильного, поэтому свои детдомовские привычки перенес и в армию. Боец он был отважный, ничего и никого в бою не боялся, однако жестокий нрав делал его опасным не только для врагов, но и для своих же сослуживцев. Поэтому Сараев, когда они двинулись в путь, подошел к двум салабонам и посоветовал им держаться поближе к нему, если они хотят вернуться назад живыми.
Где-то ближе под утро группа подошла к кишлаку со стороны виноградников. Впереди зримо маячили кишлачные дувалы, освещаемые ярким полумесяцем, висевшем на фиолетовом небе. Бойцам оставалось преодолеть последние несколько сот метров, когда звенящую тишину стали внезапно сотрясать многочисленные автоматные выстрелы, доносившиеся из кишлака. Услышав эту пальбу, бойцы пригнулись и предпочли вернуться под укрытие виноградных кустов.
— Что за херня там происходит? — выругался Хомутов, сдвигая панаму на лоб.
— Может, это наши разведчики «духов» засекли? — высказал предположение Константин Урюпин, еще один «дед», призванный сюда из Магнитогорска.
— А ты что скажешь, Микола? — обратился Хомутов к рослому украинцу Николаю Мироненко, который всю дорогу вертел в руках свою любимую игрушку — штык-нож, с которым он умел обращаться так, как никто из здесь присутствующих.
— Кто бы там ни был, но нам туда соваться пока не стоит, — ответил Микола, продолжая выделывать пассы холодным оружием.
