— Вот видишь, Шараф, я планировал поговорить с тобой тет-а-тет по завершении моей поездки, а вышло так, что сделаю это в ее начале. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Леонид Ильич, вам бы отдохнуть как следует — поспать, — сделал осторожную попытку возразить генсеку Рашидов.
— Не до сна мне теперь, Шараф, — вздохнул Брежнев. — Боюсь не успеть перед тем, как засну вечным сном. Мне ведь недолго осталось землю топтать.
— Что вы говорите, Леонид Ильич, — в голосе Рашидова генсек уловил не деланную, а подлинную тревогу за свое здоровье.
— Я знаю, что говорю, — продолжил Брежнев. — Мы с тобой люди уже не молодые, поэтому можем говорить без всяких красивостей. Жить мне осталось немного, поэтому мне не безразлично, в чьи руки попадет наше общее хозяйство — наша с тобой страна.
— У вас на этот счет есть какое-то беспокойство?
— Конечно, есть, как и у тебя, кстати, тоже. Наш чекист закусил удила и всерьез нацелился на мое место.
Рашидов прекрасно понял, о ком именно идет речь — о Юрии Андропове.
— А если он придет к власти, то я не уверен в том, что нашей стране это пойдет во благо, — продолжил свою речь Брежнев. — Этот аскет, обозленный на весь мир, может загубить все дело, которому отдавали столько сил как мы, так и наши предшественники.
— Может быть, это к лучшему? — сорвался с губ Рашидова вопрос, который давно не давал ему покоя.
Услышав эти слова, Брежнев на какое-то время опешил. Он как-то по-старчески начал жевать губами, после чего спросил:
— Ты это о чем, Шараф?
— О том, что все течет, все меняется, как говорил Гераклит. Может быть, пришло время начать менять и нашу систему?
— Я разве против изменений? — искренне удивился Брежнев. — Я как раз к тебе и приехал, чтобы обсудить будущие перемены. Но во главе их должен стоять не Андропов и его команда, а совсем другие люди. Этот чекист втянул нас в эту авантюру с Афганистаном, он за нашими спинами начал вести сепаратные переговоры с западными элитами, об истинной цели которых мы с тобой ничего не знаем, но можем только догадываться. Он тянет наверх разных прохиндеев, которые прикрываются партийными билетами, а сами спят и видят, как бы подороже продаться врагам социализма.
— Если все, что вы говорите, правда, почему вы своей властью до сих пор не остановили Андропова? — глядя в глаза собеседнику, спросил Рашидов.
— К сожалению, Шараф, ты не можешь знать всего расклада сил, который за последние несколько месяцев сложился в Москве, — отведя взгляд в сторону, сообщил Брежнев. — А объяснять тебе это подробно я не могу — нет у нас с тобой на это времени. Если бы не сегодняшний инцидент, мы с тобой посидели бы часа три-четыре за моим любимым пловом и чашкой зеленого чая и обсудили всю ситуацию подробно. Но теперь на такие чаепития у нас времени не осталось. Могу сказать только одно: чекисты обложили нас со всех сторон. Даже в Политбюро, где совсем недавно у меня было большинство сторонников, голоса начинают распределяться не в мою пользу. Даже в самом КГБ, в котором у меня было двое проверенных людей возле Андропова — Цинёв и Цвигун — остался только один, так как Цвигун, как ты знаешь, два месяца назад вдруг взял и застрелился. Впрочем, это я так раньше думал, что он застрелился, а теперь у меня есть в этом сомнения.
— Полагаете, что его убрали?
— А ты думаешь, что у Андропова и его людей рука дрогнет, если речь идет о власти? — вновь перевел взгляд на собеседника Брежнев. — Впрочем, и у меня бы не дрогнула — чего уж лукавить. Я в свое время Никитку Хруща собирался на тот свет отправить, предложив Семичастному устроить авиакатастрофу. Да тот в штаны наложил — отказался. Так что все мы здесь одним миром мазаны. Но среди нас всех именно Андропов опасен тем, что в этих подковерных штучках большой дока. Уж я-то это больше вас всех знаю, поверь мне на слово.
— Я в этом никогда и не сомневался, — честно признался Рашидов. — Только кто же его взрастил на нашу голову?
— Упрек принимаю, но только отчасти, — возразил Брежнев. — У меня ведь почему другого выхода не было? За Андроповым сам Отто Куусинен стоял. А он еще со сталинских времен заведовал нашей международной партийной разведкой. Все тайные пружины наших взаимоотношений с социалистическими и западными компартиями на нем замыкались. Он все ходы и выходы там знал, все финансовые потоки курировал. И Андропова именно он своим учеником сделал, а потом Хрущу его рекомендовал. А затем уже и я эту эстафету принял. Поскольку нельзя нам было без Андропова — он после смерти Куусинена в 64-м все его связи за рубежом наследовал. Потому и на Лубянку его отправили — чтобы ему было легче всем этим хозяйством заведовать, валюту для нашей страны зарабатывать на разного рода тайных операциях. Он и заведовал, а попутно мускулы стал наращивать, чтобы мое кресло в будущем занять.
Здесь Брежнев замолчал, чтобы перевести дыхание. Было видно, что долго говорить ему все еще трудно, но и не делать этого он не мог — ему надо было обязательно открыться перед Рашидовым, поскольку другой такой возможности могло и не представиться. Что касается его собеседника, то он предпочитал лишь слушать генсека, хотя не со всем, что он говорил, был согласен. Рашидов всегда удивлялся, почему Брежнев так долго (дольше всех остальных генсеков) держит Андропова на посту председателя КГБ — пятнадцать лет! Если бы он каждые пять лет назначал на этот ключевой пост разных людей, то сегодня ситуация была бы совершенно иной. Впрочем, Рашидов догадывался о тайных пружинах того, почему Андропов превратился в фигуру непотопляемую. Судя по всему, он нужен был Брежневу, как человек, который помогал самому генсеку оставаться на своем посту. Не случайно в структуре КГБ именно Андропову генсек поручил курировать два важнейших подразделения — внешнюю разведку (выход на западные элиты) и охрану парт- и госноменклатуры (сбор компромата на нее). И теперь, когда Брежнев внезапно «прозрел», хватит ли у него сил и возможностей, чтобы переиграть хитрого чекиста? Вот о чем думал Рашидов, сидя перед больным генсеком. А тот между тем продолжал свою речь:
— То, что Андропов на мое место нацелился, мне стало окончательно понятно после того, как он нас в афганскую авантюру затянул. Я ведь почему на нее клюнул? Во-первых, Афганистан нам нужен как наш союзник, а во-вторых — там наркотики выращивают, а наша разведка хотела на этот трафик руку наложить, чтобы валюту в бюджет страны зарабатывать. Расчет был, что мы быстро порядок там восстановим и сможем этот трафик контролировать. А вышло вон как — уже третий год идет, как мы оттуда выйти не можем. Да и значительную часть валюты от наркотиков кто-то явно из наших себе прикарманивает. А это колоссальные деньги. Если так дальше пойдет, они на эти деньги сдадут страну с потрохами. Вот во что Андропов нас всех втянул. Да и вояка Устинов ему в этом деле здорово подсобил.
— Получается, зря вы его в свое время вместо Гречко на министерство обороны бросили, — посетовал Рашидов.
— Кто бы кого учил, — покачал головой Брежнев. — Ты сам-то боевого партизана Эдьку Нордмана из своего КГБ убрал, чтобы вместо него Мелкумова посадить. А он теперь на стороне Андропова играет — против тебя компромат собирает.
