— Учитывая, что актер вот уже третью неделю находится с гастролями в городе Горьком, куда он укатил на своем личном автотранспорте, фигурантов остается всего лишь трое, — внес важное уточнение в размышления начальника Игнатов.
— Тогда почему ты до сих пор здесь, а не бегаешь по Москве в поисках этих фигурантов? — удивился майор.
— Я скинул это дело Васе Зайцеву — он парень молодой и хваткий, — сообщил Игнатов. — А мне бы в это время надо в Харьков слетать на встречу с бывшим директором музея.
— Ты же знаешь, как тяжело теперь стало командировочные выбивать, когда «конторские» в нашей «конюшне» начали порядок наводить, — напомнил Игнатову о сложившейся в МВД ситуации Белоус. — Это, во-первых. А во-вторых — на тебе еще убийство ветерана войны Лиознова висит. Ордена-то его до сих пор нигде так и не всплыли.
— Всплывут, куда они денутся, — отмахнулся Игнатов. — Это же не ордена Ленина или Героя Соцтруда, в которых чистое золото 99-й пробы весом в 29 грамм. Вот с ними сложнее — с них, как известно, снимают эмаль и переплавляют в слитки. А все остальные ордена обычно стараются продать. Да и моя поездка в Харьков не обещает быть долгой — за сутки должен обернуться.
— Скажи уж честно, что хочется обстановку сменить, — отправляя в рот сигарету, заметил Белоус. — Ведь далеко не факт, что твой директор музея владеет какой-то ценной информацией. Как-никак, но с начала войны больше сорока лет прошло.
— Не спорю, но и рубить эту ниточку тоже было бы расточительно. Лучше пусть Вася Зайцев в Москве ее кончик попытается ухватить, а я зайду со стороны Харькова.
— А если я захочу, чтобы Василий вместо тебя туда сгонял? Он, как ты сам говоришь, парень молодой и хваткий.
— Не получится, — покачал головой Игнатов.
— Это почему же?
— Ты же сам говоришь, что с командировочными туго стало. А у Васи молодая семья — жена и грудной ребенок — ему каждая копейка для семейного бюджета дорога. А я мужик холостой и вполне могу пожертвовать своим червонцем на билет до Харькова.
— Неужели кровные отдашь?
— А чего не сделаешь ради дела.
— Было бы дело стоящее, а тут какая-то нэцкэ.
— Во-первых, это окимоно. А во-вторых, она одна несколько сотен тысяч стоит. Заметь, не наших, а долларов. Теперь смекаешь, почему этот боксер с ножичком так энергично бился за эти фотографии? Он явно не хотел, чтобы они к нам попали. Да и потом — не люблю я, когда моих агентов ножом по горлу чикают.
— Рассчитываешь, что тебе с этих сотен тысяч что-то на пенсию перепадет?
— Мне о пенсии думать рано.
— Тогда понятно — мечтаешь снова на Петровку вернуться?
— Чем черт не шутит. В общем, оформляй мне командировку. И про положенные тринадцать рублей в сутки вставить не забудь.
— Ты же сказал, что свои кровные выложишь.
— Я и не отказываюсь! Но будет лучше, если все будет по закону. Кажется, к этому нас призывает с высоких трибун наш новый Генеральный секретарь? А он, как известно, слов на ветер не бросает.
17 июня 1983 года, пятница.
Ташкент, Ленинградская улица, дом 9, КГБ Узбекской ССР
Следователь союзного КГБ Аркадий Габрилянов налил из графина воду в стакан и протянул его мужчине, который сидел напротив него на другом краю стола. Мужчина принял от следователя стакан и стал жадно пить, утоляя мучавшую его все время допроса жажду. Глядя на двигающийся кадык пьющего, Габрилянов достал из кармана рубашки платок и вытер со своего лица обильно струившийся пот. Несмотря на работающий на всю мощь вентилятор и раскрытое настежь окно, в кабинете было жарко, как в парилке, из-за установившейся в городе сильной жары, которая по-узбекски называлась чилля.
— Ну, что, Саматов, будем признаваться или нет? — обратился следователь к мужчине, когда тот, осушив стакан до донышка, поставил его на стол. — Вас изобличают сразу двое ваших хороших знакомых — Суюнов и Макхамов, а вы все упорствуете. Нехорошо.
— А если они меня оговаривают? — вытирая рукой губы, предположил Саматов. — Я же вам уже сто раз говорил, что этих людей видел всего лишь один раз в приемной министра Эргашева. Знакомство у нас было шапочное — длилось всего лишь две-три минуты. Какой смысл этим людям передавать мне такие огромные деньги — двадцать тысяч рублей?
— А вот Суюнов и Макхамов утверждают, что знают вас давно — около года, — продолжал настаивать на своем Габрилянов. — И вообще, согласитесь — если против вас дают показания сразу двое людей, это говорит не в вашу пользу. Зачем им вас оговаривать?
— Не знаю, гражданин следователь, — прижимая обе руки к груди, ответил Саматов. — Может, они делают это от страха?
— Вы хотите сказать, что здесь их запугали до такой степени, что они готовы лжесвидетельствовать? — грозно сверкая очами, спросил следователь.
— Аллах меня сохрани — ни в коем случае! — замотал головой Саматов. — Но пусть они придут сюда и скажут мне это в глаза.
— Вы хотите очной ставки? Мы вам ее устроим. Но если они подтвердят свои письменные показания, вы признаетесь в том, что получали от них взятки?
— Они так не скажут — у них совести не хватит заявить подобное, глядя мне в глаза.
— Вы верите в наличие у этих людей совести? — искренне удивился Габрилянов. — Да они мать родную продадут, если возникнет такая необходимость.
— Вот и я о том же, гражданин следователь — нельзя верить таким людям, — согласился с выводом следователя Саматов.
— Но мы вынуждены им верить, поскольку они дают одинаковые показания против вас. Вы же их читали. Поэтому у нас есть все основания привлечь вас к уголовной ответственности как взяткополучателя. Ведь вы взяли эти деньги, чтобы способствовать этим людям в получении ученых степеней, будучи членом экспертного совета. И они эти степени получили, по сути, обманув государство.
— Но это было без моего участия, я вам много раз об этом говорил. Я не знаю этих людей!
— Опять двадцать пять! — всплеснул руками Габрилянов. — Что вы заладили, как попугай: не знаю, не знаю! Зато мы это знаем и сделаем все необходимое, чтобы вы отправились за решетку вместе с ними. Если вы, конечно, не захотите нам помочь.
— Чем помочь? — голосом полным отчаяния, спросил Саматов.
— Вывести на чистую воду преступников, которых мы вам укажем.
— И что это за люди?
— Нехорошие люди, Рахим Салимович. Они опозорили честное звание коммунистов и должны понести за это наказание. Вы ведь знаете академика Ильхомова?
— Хасана Курбановича? Конечно, знаю!
— По нашим сведениям, он был в одной шайке с министром внутренних дел Эргашевым и его людьми. Они за взятки делали протекцию разным людям, продвигая их на высокие посты — один в МВД, другой в Академии наук. И нам надо вывести их на чистую воду. Но для этого нам нужна обширная доказательная база. И мы хотим, чтобы вы нам в этом помогли.
