— И какие меры вы собираетесь принимать, отталкиваясь от этих писем?
— Отдел будет вносить предложение направить в Узбекистан авторитетную комиссию из ЦК.
— Для чего?
— Как для чего? — брови Лигачева взметнулись вверх. — Для того, чтобы изучить те жалобы, которые к нам пришли, на месте.
— Это я понял, — согласно кивнул головой Рашидов. — Я спрашиваю, какую конечную цель вы преследуете?
Лигачев с удивлением уставился на собеседника, не зная, что ответить. Тогда Рашидов продолжил:
— Егор Кузьмич, мы с вами уже немолодые люди и не один год состоим в партии. Зачем нам ходить вокруг да около — давайте говорить начистоту. Вы добиваетесь моей отставки?
— Ну, зачем вы так, Шараф Рашидович, — развел руками Лигачев. — Мы с уважением относимся к вам, как преданному делу партии человеку. Просто вам надо пересмотреть ваши взгляды на некоторые явления.
— Какие именно?
— Ну, например, на то, что ваша партийная организация засорена недостойными людьми. От них надо решительно избавляться.
— В начале июля мы готовимся провести республиканский Пленум ЦК, на котором выведем из состава нашего Центрального комитета двух человек за допущенные ошибки в работе — Хикматова и Эльбаева.
— Хорошо, но этого мало, — сказал, как отрубил Лигачев.
— Сколько же вам нужно наказанных — сотни или, может быть, тысячи? Тогда пришлите разнарядку. Но вы не почему-то не желаете доверить это дело нам самим и собираетесь прислать комиссию.
— Потому что на те жалобы, которые накопились, вы не реагируете.
— А если я дам вам слово, что мы учтем все ваши пожелания и в кратчайшие сроки разберемся со всеми жалобами, которые к вам пришли — в том числе и с теми, которые сейчас лежат у вас на столе. Республика у нас большая, население — более семнадцати миллионов человек, и это естественно, что от многих из них приходят жалобы. Для этого в нашем ЦК и других ведомствах работают специальные отделы по работе с такими заявлениями. И на протяжении стольких лет, пока я руковожу республикой, нам всегда удавалось справляться с такими жалобщиками. Только в прошлом году по жалобам в жилищной сфере мы выделили квартиры восьми тысячам человек. А еще пяти тысячам человек мы помогли сделать бесплатный ремонт.
— Здесь жалобы не только по поводу недостатков в жилищной сфере, — сообщил Лигачев. — Много нареканий о работе органов власти и правоохранительной системы.
— Мы готовы и здесь самым беспощадным образом спросить с руководителей: кого надо уволим, а кто заслуживает самого сурового взыскания — с того взыщем. Если я и мои товарищи по работе пообещаем руководству партии, что в течение месяца разберем все жалобы и устраним недостатки, которые в них упоминаются, мы можем рассчитывать на то, что вы отзовете комиссию?
Говоря это, Рашидов смотрел прямо в глаза своему собеседнику, и от него не укрылось, каким растерянным стало выражение его лица. Правда, длилось это всего лишь несколько секунд. После чего Лигачев взял себя в руки и произнес:
— Комиссия уже назначена и я не уполномочен ее отменять.
«Что и следовало доказать, — подумал Рашидов, откидываясь на спинку стула. — Ты всего лишь рядовой исполнитель, несмотря на весь пафос, который пытаешься здесь источать».
Вслух же он произнес следующее:
— Вы собираетесь прислать к нам комиссию накануне сбора хлопка, даже не подумав о том, что это может плохо отразиться на наших показателях. Вы даже не задумываетесь о том, что в этих письмах может быть очень много наветов. Или вы потому и не хотите передать эти письма нам, что боитесь вскрытия этих наветов?
— Что вы себе позволяете? — от возмущения лицо Лигачева даже покраснело.
Но Рашидов не обратил никакого внимания на этот выплеск и продолжил свою речь, как ни в чем не бывало:
— Мы обязаны защищать наших руководителей и дать им возможность спокойно работать. Мы все-таки передовая республика, а не отстающая. Сегодня на сессии Верховного Совета выступал наш товарищ — ветеран войны Саматова, которая сообщила, что за прошедшие два года выпуск промышленной продукции в нашей республике увеличился на десять процентов, а сверх плана ее реализовано более чем на полмиллиона рублей. Помимо этого, мы берем на себя повышенные обязательства по сдаче стране хлопка. Узбекистан должен давать стране именно его, а не, понимаешь… письма.
— Здесь в ЦК очень высоко ценят Узбекистан, — сменив гнев на милость, начал оправдываться Лигачев. — И здесь понимают, что узбекский народ при огромной помощи всей страны совершил поистине подвиг, освоив в прошлом засушливые, пустынные земли, выращивая на них хлопок. И это вовсе не общие, как говорят, дежурные слова, я действительно считаю освоение пустыни народным подвигом. Однако тем более недопустимо, чтобы на самопожертвовании народа паразитировали коррумпированные слои.
— Я и говорю, что конечной целью вашей комиссии должна стать моя отставка, — усмехнулся Рашидов. — Иначе слово «коррупция» вряд ли бы слетело с ваших уст. Однако я хочу сказать следующее.
Рашидов снова подался вперед, после чего продолжил:
— Я с уважением отношусь к моим коллегам по партии — членам вашей комиссии. Но к каким бы выводам они не пришли, я все равно останусь на своем посту, чтобы достойно провести уборочную страду и юбилей города Ташкента.
Когда спустя полтора часа Юрий Андропов слушал этот разговор в записи, он поймал себя на мысли, что Рашидов ни разу за всю беседу не потерял самообладания. Было видно, что он прекрасно осведомлен о тайной подоплеке этого разговора и людях, которые за ним стоят. И своим демонстративным нежеланием уйти в отставку, лидер Узбекистана как бы бросал вызов этим людям. Так мог себя вести только сильный человек, у которого за спиной есть влиятельные союзники. И одним из них был тот таинственный незнакомец, который встречался вчера с Рашидовым в ресторане «Узбекистан».
«Меня одолевает дикое любопытство узнать, кто же скрывается под личиной этого инкогнито, — размышлял Андропов, стоя у окна своего кабинета на Старой площади. — Из каких недр выплыл этот человек: из КГБ, МВД, МИДа или, может быть, отсюда — из ЦК КПСС? В любом случае, пока он существует, Рашидов имеет возможность узнавать наши планы и опережать нас на шаг. Значит, надо еще раз поторопить Лаптева — пусть ускорит процесс поимки этого опасного «крота»».
17 июня 1983 года, пятница.
Москва, Орехово-Борисово, Домодедовская улица, 160-е отделение милиции
— Список не самый внушительный — за сутки можно обежать, — констатировал майор Илья Белоус, изучив фамилии владельцев «мерседесов» голубого цвета, прописанных в Москве.
В этом списке, который начальнику отдела угро только что предоставил Алексей Игнатов, фигурировало всего лишь четыре человека: работник МИДа Максим Ларионов, популярный актер Арчил Гомиашвили, директор универмага Алла Костанди и работник союзного спорткомитета Вячеслав Бровин.
