14 июля 1983 года, четверг.
Ташкент, административное здание у стадиона «Пахтакор»
Сжимая в руке нож, Никита Левко медленно приближался к Баграту. В глазах регбиста читалась неумолимая решимость решить проблему раз и навсегда прямо здесь, на месте. И в тот самый момент, когда до юноши оставалось всего лишь несколько шагов, дверь за спиной регбиста внезапно отворилась, и в кабинет вошли несколько мужчин. Одним из них был Гога Апшеронский, он же вор в законе Георгий Аравидзе, который с порога обратился к Левко с приветствием:
— Здравствуй, Никита!
Регбист обернулся и, узнав приятеля, удивился:
— Гога? Какими судьбами?
Прежде чем ответить, вор подошел к приятелю и жестом попросил у него нож. И когда холодное оружие оказалось в руках у законника, он спросил:
— Это то самое «перо», которым ты зарезал Тижо?
— Какого еще Тижо, ты о чем, Гога?
— О том мужчине, которого ты полоснул по горлу на даче в Куксарое. Это же был наш брат Тижо Ленинаканский.
— Не может быть, — отступив на шаг от законника, выдавил из себя Левко.
— Может, Никита, может. Так что ответ ты будешь держать не перед этим парнем, а перед братвой, — и законник и сделал недвусмысленный жест рукой своим товарищам.
Двое из них подошли к регбисту и, встав у него по бокам, повели к выходу. И спустя несколько секунд вся процессия вышла из кабинета. Как только это произошло, Баграт опустился на пол и, вытянув ноги, закрыл лицо ладонями. Только теперь он полностью осознал, что всего лишь несколько минут назад его жизнь висела буквально на волоске.
14 июля 1983 года, четверг.
Ташкент, стадион «Пахтакор», матч чемпионата СССР по футболу «Пахтакор» (Ташкент) — «Днепр» (Днепропетровск)
Тем временем на стадионе сотни разъяренных болельщиков прибывали и прибывали с верхних трибун, спеша на помощь тем, кто атаковал милицейские заслоны. Денис увидел, что многие из этих людей вооружены различными предметами — у кого-то в руках были деревяшки, выломанные из сидений, а кто-то размахивал металлическими прутьями, невесть как попавшими на стадион. Денис даже подумал, что это не случайно — значит, это могла быть спланированная кем-то провокация. Ведь если кто-то специально принес с собой, спрятав под одеждой, эти прутья, значит, он заранее планировал использовать их во время беспорядков. Именно таким прутом молодой парень, стоявший впереди Дениса, нанес удар человеку в милицейской форме. Страж порядка тут же упал на землю и лежал, не подавая признаков жизни. Подбежав к нему, Желудьков перевернул милиционера на спину и узнал в нем… Семена Кухарчука. Его голова была разбита, но милиционер дышал — он находился без сознания.
— Ты чего это ментам помогаешь? — услышал Денис рядом с собой чей-то возмущенный возглас.
Он обернулся и увидел рядом с собой молодого парня в синей футболке и с палкой в руках. Не обращая на него внимания, Денис оттащил раненого к беговой дорожке, чтобы его не затоптали сотни ног разъяренных болельщиков.
Все это видел Алексей Игнатов, который находился неподалеку в милицейской шеренге, которая сдерживала толпу. Натиск становился все мощнее, поскольку полку нападавших постоянно прибывало подкрепление. Еще немного и милицейская шеренга готова была дрогнуть и, смятая толпой, была бы раскидана в разные стороны. Но тут на стадион с двух сторон начали заходить солдаты внутренних войск. Их было несколько сотен, и все они были настроены самым решительным образом, что было видно по их лицам. Они влились в милицейские ряды и помогли им сдержать натиск, а затем и перейти в атаку — стражи порядка и солдаты стали вытеснять болельщиков от подтрибунного прохода в сторону беговых дорожек. А затем на стадион заехало сразу несколько пожарных машин, с наполненной водой баками. Пожарные стали разматывать брандсбойты, чтобы использовать их против толпы. Впереди ожидалась горячая ночка.
15 июля 1983 года, пятница.
Москва, Гольяновская улица, 4, роддом
Вот уже который день Гульнара Ибраева беззвучно плакала в подушку, стараясь, чтобы ее новая соседка по палате, Нина, ничего не заметила. Но она заблуждалась — соседка для того и была помещена в эту же палату, чтобы не сводить глаз с Гульнары. Нина была сотрудницей 7-го управления КГБ, занимающегося наружным наблюдением. До нее в этой же палате лежала другая «наружница», которую два дня назад заменили на Нину. Кроме этого, в коридоре, под видом медбрата, постоянно находился еще один сотрудник КГБ, с которым Нина поддерживала оперативную связь. Так что каждый шаг Гульнары находился под контролем, хотя сама она об этом не догадывалась. Чекисты все еще надеялись на то, что сбежавший от них Виталий Литовченко, которого они считали Джурой, либо кто-то из его друзей, могут здесь объявиться, чтобы каким-то образом попытаться помочь своей сообщнице.
Вот уже два дня Нина наблюдала за своей соседкой, видела ее гнетущее состояние и втайне сочувствовала ей. Сама она была женщиной одинокой, бездетной, которую три года назад оставил супруг, уйдя от нее к более молодой и удачливой женщине. Ушел он не просто так — из-за постоянных отлучек жены по службе, из-за чего работу свою Нина возненавидела. И сейчас, наблюдая за несчастной девушкой, которая, будучи беременной, оказалась в Москве совершенно одна, без мужа, да еще обложенная со всех сторон КГБ, Нина не смогла остаться безучастной к ее судьбе. Ее буквально подмывало выразить ей свое сочувствие, успокоить, поскольку никто другой этого сделать не мог и не хотел.
Присев на край кровати, на которой лицом к стене лежала Гульнара, Нина положила ей ладонь на затылок и спросила:
— Ты в Узбекистане где родилась?
— В Намангане, — после небольшой паузы, ответила девушка.
— А правда, что там самые вкусные яблоки?
Гульнара повернула заплаканное лицо к собеседнице и ответила:
— Правда. А почему вы об этом вспомнили?
— Ну, как же, в популярной песне поется: «В Намангане яблоки зреют ароматные, на меня не смотришь ты, неприятно мне».
Услышав песню, которую в детстве перед сном ей пела ее покойная мама, девушка улыбнулась.
— Ну, вот, совсем другое дело, — радостно констатировала Нина и добавила: — Теперь тебе бы выбраться отсюда и было бы совсем замечательно.
— Как же я выберусь, если меня врачи не отпускают? — удивилась Гульнара.
— Врачи — это полбеды, а вот твои соглядатаи, которые командуют этими врачи, это уже настоящая беда.
— Вот, значит, почему меня так долго здесь держат и не пускают сюда мужа? — догадалась девушка.
— Да, ждут, что тебя навестит один человек, который их очень интересует, — сообщила Нина. — А что касается твоего мужа, то он и рад бы тебя навестить, да не может. У тебя в городе есть к кому обратиться?
