— Если ты будешь хорошо себя вести, я не стану причинять тебе боль.
— Кто ты такая, сука? — закричал в ответ итальянец, снова пытаясь встать на ноги. — Ты знаешь, с кем ты связалась? Да за меня тебя из-под земли достанут и на куски покромсают. Ты даже не представляешь, что с тобой сделают! Развяжи меня, гадина!
Вместо ответа женщина направилась к автомобилю.
— Куда ты пошла, тварь?
Ответ на этот вопрос итальянец получил очень скоро — когда женщина вернулась к нему с огромным разводным ключом, который она достала из багажника. Вновь заклеив пленнику рот скотчем, она размахнулась и со всей силы ударила ключом по правому колену итальянца. От дикой боли тот потерял сознание и поник головой. А Пайман стала терпеливо дожидаться, когда он снова очнется. Прошло около десяти минут, прежде чем пленник пришел в себя. Он застонал и поднял глаза на свою мучительницу. И она снова отлепила скотч с одной стороны, после чего произнесла:
— Если ты еще раз назовешь меня любым грязным словом, я размозжу тебе яйца. Ты понял?
Вместо ответа пленник застряс головой — от страха он на какое-то время потерял дар речи. А женщина продолжила допрос:
— Ты знаешь Арьяна Ширвани?
— Знаю, — без запинки ответил итальянец.
— А американца, с которым ты посещал Ширвани на стадионе?
— Тоже знаю — это Хью Лессарт, он работает в ЦРУ.
— И зачем ему понадобился этот афганец?
— Он хотел переправить его обратно на родину.
— Зачем?
— Этого я не знаю, он не посвящает меня в свои секреты.
Пайман вновь подняла в воздух разводной ключ, собираясь ударить пленника по второму колену. Увидев это, итальянец закричал:
— Честное слово, я не знаю, зачем ему понадобился этот афганец. Хью сказал мне, что ему нужен хороший футболист, я его ему нашел. А для каких именно целей ему нужен этот парень мне неизвестно.
Выдохнув этот спич из себя, итальянец внезапно… заплакал. Слезы текли по его грязному лицу, стекали по шее на накачанную грудь, оставляя на ней светлые бороздки.
— Я правда ничего не знаю, — снова подал голос пленник. — Я говорю правду, поверь мне. Но я догадываюсь, что этот американец задумал какую-то каверзу, посылая афганца на родину. Хью большой мастак на такого рода операции. Хочешь, я разузнаю у него самого, что он задумал? Обещаю тебе, что я не сбегу.
Вместо ответа женщина снова направилась к автомобилю. Она бросила разводной ключ обратно в багажник и извлекла из бардачка пистолет и глушитель. На глазах у итальянца она стала медленно прикручивать глушитель к стволу.
— Не убивай меня, пожалуйста, — снова запричитал Розарио. — Хочешь, я дам тебе денег — много денег? Ты будешь богата, у тебя будет все, что пожелаешь.
В это время женщина прикрутила глушитель к стволу.
— Сука, что ты о себе возомнила? — вновь зашелся в крике итальянец. — Мои люди тебя из-под земли достанут и бросят к голодным свиньям в загон. Тебя в бетон закатают, гадина! Ты будешь…
Однако закончить фразу пленник не успел — пуля, выпущенная точно в лоб, заткнула ему рот навсегда. После этого женщина вернулась к автомобилю. Бросив пистолет в загашник, она достала из багажника канистру с бензином и облила им жертву с головы до пят. Затем чиркнула спичкой и подожгла. Огонь мгновенно охватил обмякшее тело вместе со стулом, и этот огненный столб был виден издалека. Но поскольку дело происходило ранним утром и вдали от оживленных мест, увидеть этот пожар было некому. И только стая ворон, кружившая в небе над этим местом, была свидетелем этой жуткой сцены.
14 июля 1983 года, четверг.
Москва, Черемушки, улица Гарибальди
Отведя внука в садик, Константин Кораллов на обратном пути купил в киоске «Союзпечать» свежий номер газеты «Советская культура», которую он, как истинный коллекционер, весьма почитал. Однако добравшись до дома, он решил предаться чтению утренней прессы не в душных стенах своей панельной «трешки», а прямо здесь, во дворе. Кораллов сел на скамейку, недалеко от своего подъезда и развернул газету. Начал он читать, как обычно, с начала — с первой страницы. В это время рядом с ним на скамейку присел мужчина.
— Что пишут, Константин Михайлович? — поинтересовался незнакомец.
— Да вот, совместное заявление штудирую — нашей и французской компартий, — ответил коллекционер, имея в виду коммюнике, которое появилось сегодня во всех газетах после прошедшей два дня назад встречи делегаций КПСС и ФКП в Москве. — Обязуются совместно остановить угрозу войны.
Но затем, оторвав взгляд от газеты, Кораллов обратился к незнакомцу с естественным вопросом:
— А вы, собственно, кто будете?
В качестве ответа мужчина извлек из внутреннего кармана пиджака свое служебное удостоверение в красной корочке.
— Капитан милиции Василий Петрович Зайцев, — прочитал вслух Кораллов. — Что-то долго вы ко мне шли, любезный.
— Мы бы и рады быстрее, но вы же так законспирировались, что к вам только окольными путями можно было дойти, — произнес Зайцев, пряча удостоверение в карман.
— А что же товарищ Игнатов за мной не пришел? — поинтересовался коллекционер.
— А вы хитрец, Константин Михайлович, сами же сделали так, чтобы он оказался подальше от Москвы, а теперь удивляетесь. Но он просил передать вам привет.
— Судя по всему, именно он вас на меня и навел? — догадался Кораллов. — И ордер на арест у вас имеется?
Вместо ответа Зайцев извлек на свет упомянутый документ. Мельком заглянув в него, коллекционер поинтересовался:
— И что же мне инкриминируют?
— Создание подпольной сети для хищений орденов и медалей, а также произведений искусства. На ваших руках кровь нескольких человек, в том числе и ветерана войны Николая Кузьмича Лиознова.
— А вот это еще надо доказать, любезный, — усмехнулся Кораллов. — Я ведь старик ушлый, меня голыми руками не возьмешь. Таких как я требуется убойными фактами к стенке прижать.
— Ничего, вот товарищ Игнатов вернется, он вас прижмет — не отвертитесь, — пообещал Зайцев, поднимаясь с лавочки. — Ну, что, пройдемте?
— Хотелось бы вещички собрать, — обратился с законной просьбой к милиционеру Кораллов.
— Хорошо, только по-быстрому, — согласился сыщик и жестом предложил коллекционеру подняться.
И они вдвоем зашагали к подъезду. А следом за ними двигалась «Волга», в которой сидели еще двое оперативников — на всякий случай.
14 июля 1983 года, четверг.
Афганистан, провинция Баглаи, Пули-Хумри
Привалившись спиной к глинобитной стене сарая, Азиз сидел с закрытыми глазами и о чем-то думал. В другом углу в такой же позе сидел Иван Сараев. Оба молчали, поскольку за эти часы, что они провели вместе, ими было сказано друг другу столько слов, что хотелось просто помолчать. В это время дверь распахнулась и бородатый охранник, вооруженный автоматом, ткнул пальцем в сторону Азиза и жестом приказал ему встать и следовать за ним. Сараев проводил своего соседа долгим взглядом, мысленно пожелав не возвращаться — несмотря на примерно равный возраст и общие советские корни, людьми они были совершенно разными и совсем не готовыми друг друга принять.
