— Как ты можешь верить тому, что твоих земляков в кишлаке убили не советские солдаты, а борцы за веру?
Потрясенный тем, что этот вопрос ему задают именно здесь, в команде, которую тренировал тренер из Советского Союза, Ширвани на какое-то время потерял дар речи. Более того, он даже подумал: а не открыться ли перед этим парнем и не сказать ли ему, кто он есть на самом деле, и какое задание ему поручено. Но затем, взяв себя в руки, Ширвани ответил:
— Я уже все сказал на пресс-конференции и в интервью.
— Значит, ты такой же лжец, как и наше правительство.
— А ты не боишься говорить мне такие вещи? — поинтересовался Ширвани.
Вместо ответа Сабит смерил его взглядом, полным неприкрытого презрения и пошел восвояси. Видимо, он и в самом деле ничего не боялся. Ведь к команде был приставлен сотрудник ХАДа — Зарар Самадзай, который и должен был выявлять подобного рода настроения.
О том, что между Ширвани и Сабитом пробежала «черная кошка» вскоре догадался и Красницкий. И однажды после тренировки он вызвал обоих игроков к себе в кабинет и попытался выяснить причину их неприязни друг к другу.
— Почему вы не разговариваете между собой и даже не здороваетесь — вы же оба пуштуны? — спросил тренер у футболистов.
— У нас личные разногласия, рафик тренер, — нашелся, что ответить Сабит.
— Но вы играете в одной команде и должны забыть про свою неприязнь, — продолжать беспокоиться Красницкий.
— Обещаем, что на турнире она нисколько не скажется, — вступил в разговор Ширвани.
— Тогда пожмите друг другу руки, — потребовал тренер.
Игроки обменялись взглядами — они явно не ожидали такого поворота событий. Но длилось это недолго. Затем Ширвани первым протянул своему недоброжелателю ладонь. И Сабит, пусть нехотя, но пожал, протянутую ему руку. Но когда они вышли из кабинета, он тут же сообщил:
— Не радуйся — я сейчас пойду и смою грязь с моей ладони.
И действительно направился в туалетную комнату в подтрибунном секторе.
А сегодня их вражда получила новую подпитку. Ширвани проходил мимо врачебного кабинета, когда внезапно услышал внутри него какие-то странные звуки, похожие на стоны. Он заглянул внутрь и стал свидетелем вопиющего факта — Сабит напал на юную медсестру-таджичку Хабибу. Крепко зажав ей рот ладонью, футболист пытался расстегнуть пуговицы на ее халате. Хрупкая девушка пыталась сопротивляться, но ее сил явно было недостаточно, чтобы противостоять мускулистому спортсмену. И тогда на помощь к медсестре бросился Ширвани. Схватив насильника за волосы, он оттащил его от жертвы и ударом кулака в челюсть отбросил в угол кабинета. Опрокинув на пол ширму, Сабит упал на пол, и какое-то время находился в прострации — настолько сильным был удар. Затем он медленно поднялся на ноги и, с ненавистью глядя на обидчика, двинулся ему навстречу, готовый продолжить драку.
— А ты готов пожертвовать деньгами, которые нам обещали за выступление на турнире? — внезапно спросил Ширвани.
Этого вопроса оказалось достаточно, чтобы Сабит остановился. Его семья действительно сильно нуждалась в деньгах, которые он мог получить, только выступая за сборную. В любом другом месте такой суммой разжиться было нельзя. И если бы в результате этой драки кто-то из ее участников получил серьезную травму, то этот случай мог стать поводом, если не к отчислению виновников инцидента из команды (в виду нехватки игроков), то к наложению штрафных санкций. А это несколько тысяч потерянных афгани.
Постояв еще некоторое время со сжатыми кулаками, Сабит, наконец, принял решение. Толкнув ногой ширму, лежащую на полу, он молча покинул кабинет. Едва дверь за ним закрылась, как Ширвани нагнулся и вернул ширму в привычное состояние.
— Спасибо вам, — обратилась к нему девушка, застегивая пуговицы на халате.
Вместо ответа юноша улыбнулся, и хотел было уйти, как Хабиба внезапно воскликнула:
— У вас ссадина на руке.
Ширвани посмотрел на тыльную сторону ладони, которой он ударил Сабита и заметил на ней кровь.
— Ерунда, — отмахнулся было футболист, но девушка взяла его за руку и усадила на стул.
После чего открыла шкаф с медикаментами и извлекла оттуда пузырек и ватный тампон. И принялась аккуратно обрабатывать рану своему заступнику. Но заметив, как тот смотрит на ее грудь, слегка обнажившуюся под халатом, тут же застегнула верхнюю пуговицу.
— А вы хорошо играете в футбол, — заметила девушка, закончив с раной. — Где научились?
— В Мазари-Шарифе, — ответил Ширвани.
— А я местная — родилась в кишлаке Исталиф под Кабулом, — сообщила девушка, возвращая пузырек обратно в шкаф. — Год назад окончила медицинский техникум и одно время работала в больнице.
— А сюда как попали?
— Вместе с нашим врачом Видой Сурбай. Ее направили сюда, а уже она взяла меня в помощницы.
— Видимо, она хорошо к вам относится.
— Да, я для нее как младшая дочка, — живо откликнулась на эти слова девушка. — У нее муж служил в царандое и погиб в прошлом году в Баглане. Дети у нее живут отдельно, поэтому она частенько приглашает меня к себе в гости. Ей тоже нравится, как вы играете. Она даже говорит, что у вас большое будущее.
— Никто не может знать, каким будет наше будущее, — ответил Ширвани.
— Вы так говорите, потому что у вас случилась трагедия? — догадалась девушка. — Но верить в лучшее все равно надо, ведь жизнь продолжается.
— Как видно, вы врачуете не только физические, но и душевные раны, — улыбнулся на эти слова юноша. — Если разрешите, то я буду иногда заглядывать к вам на такое лечение.
— Могли бы и не спрашивать, я всегда буду рада вас видеть, — ответила девушка и, смутившись от своей смелости, отвела взгляд в сторону.
Этот парень понравился ей сразу и безоговорочно в тот самый момент, когда она впервые увидела его на футбольном поле во время тренировки. Виртуозно обыгрывая одного соперника за другим, он рвался к воротам с таким неуемным желанием забить гол, что не залюбоваться им было просто невозможно. А теперь и сам Ширвани ощутил приятное томление в груди, которое так присуще молодым людям, когда им сильно нравятся представительницы противоположного пола. Однако одновременно с этим в сердце футболиста вошла и тревога. Ведь вовсе не для того, чтобы встретить здесь свою любовь он прибыл в Кабул. Его задачей было совершить справедливое возмездие, став шахидом — то есть, пожертвовать собственной жизнью. И любовь в эту миссию никак не вписывалась. Во всяком случае, в раскладах автора этой затеи — Хью Лессарта.
7 июля 1983 года, четверг.
Москва, площадь Дзержинского, «Детский мир»
Вот уже полдня Виталий Литовченко был сам не свой. Сегодня утром он, агент Мефисто, получил сигнал «Аларм» от своих хозяев из Лэнгли — они оповещали его, что за ним ведется слежка. Именно поэтому, как понял Литовченко, вчера в ГУМе не смогла состояться его встреча с агентом ЦРУ. Видимо, его прикрытие засекло слежку за Литовченко и дало сигнал отбоя. Но почему его начали «пасти» Литовченко никак не мог понять. «Где, в каком месте я прокололся? — в сотый раз за эти несколько часов спрашивал себя он и не мог найти нужного ответа. — Ведь на протяжении трех лет все было идеально, и ни один мой коллега с Лубянки не сумел бы меня расколоть. Что же произошло теперь, как на меня вышли?».
