Спустя два часа Севрук уже был в кабинете главы контрразведки Григория Григоренко, где изложил ему свою догадку:
— Рашидов мог быть другом этого Рустама, а тот, в свою очередь, встречался со Светланой Авдеевой. Потом она забеременела, а Рустам ушел на фронт. И, видимо, погиб. Но ребенок-то остался. Теперь нам предстоит установить две вещи: кто именно из этих четырех Рустамов является интересующей нас личностью и второе — действительно ли Авдеева родила от него ребенка.
— И как вы собираетесь это установить? — поинтересовался Григоренко.
— По первому пункту я уже начал проверку. Оставил в архиве Минобороны запросы на этих четверых Рустамов — мне вскоре должны дать информацию об их дальнейшей судьбе. Нас интересуют те из них, которые погибли.
— А если представить себе, что он остался жив, но отказался от ребенка? — предположил Григоренко.
— Такое тоже может быть, но это весьма сомнительно — узбеки от своих детей не отказываются. Тем более от мальчиков.
— Принимается, — согласился с этим доводом глава контрразведки. — Что дальше?
— Установив, кто из них погиб, надо будет посетить места их гибели и захоронений. Вполне вероятно, что Авдеева вместе с сыном тоже могли когда-то приезжать туда с целью навестить эту могилу. А по второму пункту предстоит слетать в Свердловск — в город, где Авдеева рожала своего ребенка. И найти там людей, которые помнят это событие. Лучше всего — людей из роддома.
— Трудная задачка, учитывая, сколько времени с тех пор прошло, — покачал головой Григоренко. — Да и времени на это уйдет не один день. Однако и останавливаться на полпути негоже. Поэтому продолжайте свои поиски и держите меня в курсе.
6 июля 1983 года, среда.
Ташкент, аэропорт
Всю дорогу до столицы Узбекистана города Ташкента Алексей Игнатов думал о превратностях судьбы. Еще в начале этого года он был переведен из МУРа на «землю» по причине широкомасштабных чисток, которые затеял в правоохранительных органах новый министр Виталий Федорчук. А теперь Игнатов летит с этим самым министром в Узбекистан на одном самолете и имеет все шансы вернуться в МУР на «белом коне». Правда, для этого надо было сильно постараться — раскрыть убийство ветерана войны. Однако, глядя на белые облака, которые проплывали мимо него за стеклом иллюминатора, Алексей почему-то был уверен, что это дело он обязательно раскроет. А еще сыщик постоянно повторял фразу, которую ему надлежало сообщить Шарафу Рашидову, как послание от Джуры. При этом душу Игнатова терзало беспокойство — удастся ли ему выбрать такой момент, чтобы узбекский лидер в это время был один. «Если он прилетит в аэропорт, чтобы встретить нас лично, смогу ли я передать ему эти слова втайне от Федорчука и остальных? — размышлял Игнатов. — А если мне это не удастся, тогда придется записываться к нему на прием. На это уйдет время, а сообщение, как я понял, срочное, не терпящее отлагательств. Да, задал ты мне задачку, Александр Бородин. Но решить ее я должен, просто обязан».
Как и предполагал Игнатов, в аэропорту их встречала представительная делегация, возглавлял которую сам Шараф Рашидов. При этом, пожимая руку Федорчуку, он извинился перед ним, что не сможет сопроводить его до города.
— Через час мне надо встречать еще одну делегацию, — сообщил Рашидов. — Поэтому вас, Виталий Васильевич, проводит наш новый министр внутренних дел Ниматжан Ибрагимович Ибрагимов.
Названного человека Федорчук видел впервые, хотя три недели назад сам подписывал приказ о его назначении вместо прежнего министра — Кудрата Эргашева. Его отправили в отставку в ходе начавшегося «узбекского дела» и местные чекисты, вкупе с присланными из Москвы кураторами, активно под него «копали», пытаясь дискредитировать не столько его, сколько высшее руководство республики во главе с Рашидовым. Но поскольку Федорчук входил в команду Константина Черненко, который занял сторону Рашидова, ему предстояло объясниться с узбекским лидером, причем, не откладывая это в долгий ящик. Поэтому, взяв Рашидова под локоть, Федорчук произнес:
— Поскольку у нас с вами есть целый час, я предлагаю уединиться для конфиденциального разговора.
Рашидов все понял правильно. Приказав своей свите располагаться в гостевом зале, он вместе с Федорчуком прошел в отдельное помещение и плотно закрыл за собой дверь.
Наблюдавший за всем этим Игнатов, поймал себя на мысли, что лично ему подобная возможность уединиться с Рашидовым вряд ли представится. И все же надежды на благополучный исход не терял.
— Ваши друзья в Москве внимательно наблюдают за тем, что здесь происходит, — первым начал беседу Федорчук, когда они с Рашидовым вместе уселись на мягкий диван. — И меня просили вам передать, чтобы вы не падали духом, Шараф Рашидович. Пока все идет по плану: Греков отправлен в отставку, теперь очередь за Мел кумовым. Правда, его сковырнуть не так просто.
— Я это и сам прекрасно понимаю, — честно признался Рашидов.
— За ним стоит не только Андропов — его прикрывает мой заместитель Лежепеков, которого вы хорошо знаете.
Рашидов и в самом деле знал генерала КГБ Василия Лежепекова. Тот в 1963 году был инспектором Среднеазиатского бюро ЦК КПСС, которое создал Хрущев. Именно тогда Лежепеков и познакомился с Мелкумовым, возглавлявшим в ту пору контрразведку в Самаркандской области. Бюро просуществовало не долго — до отставки Хрущева поздней осенью шестьдесят четвертого. После этого Лежепеков вернулся на партийную работу в Белоруссию, а в шестьдесят девятом был переведен в КГБ — в пограничные войска. В семьдесят четвертом его назначили на ключевую должность — начальника Управления кадров союзного КГБ, где он проработал почти девять лет. После чего в марте этого года Лежепекова перебросили в союзное МВД, сделав и там главным «кадровиком», чтобы он основательно зачистил щелоковские «авгиевы конюшни». Так что решение о замене Эргашева на Ибрагимова принимал именно он, а Федорчуку оставалось лишь согласиться.
— В Москве наслышаны о том, что вы хотите прижать Мелкумову хвост через его супругу, — продолжил свою речь Федорчук. — Но это опасная затея, требующая тщательного отбора фигурантов для ваших ударов. Ошибаться здесь нельзя. Вы это понимаете?
— Вы намекаете на связи Мелкумова с людьми за пределами Узбекистана? — догадался Рашидов.
— Именно, — кивнул головой Федорчук. — Вы помните, с кем почти одновременно Мелкумова назначили председателем КГБ?
Рашидов и это прекрасно знал — с Мариусом Юзбашяном. Если Мелкумов возглавил КГБ Узбекской ССР в марте семьдесят восьмого, то Юзбашян занял такой же пост, но только в Армении, спустя четыре месяца. После этого связи между «теневиками» двух этих республик только усилились. Более того — эти связи достигли берегов США и Канады, где проживали большие армянские диаспоры. Все это время Рашидов собирал необходимую информацию о движении денежных потоков в двух этих направлениях, однако пресечь их не мог — Москва ему этого не позволяла. И только теперь, когда в столице возникло противостояние между Андроповым и Черненко, начались кое-какие подвижки в этом направлении. Да и то, как верно заметил Федорчук, действовать приходилось крайне осторожно, поскольку можно было ненароком задеть и побочные связи в этой мелкумовско-юзбашяновской цепочке.
