— Но он явно не подходит под нашего Джуру, — перебил доклад Котова глава контрразведки.
— А я вовсе не его имею в виду. Я предлагаю начать проверку в отношении… Виталия Литовченко.
— Вы в своем уме? — пораженный этим заявлением, спросил у докладчика Григоренко.
— В своем, Григорий Федорович, и попытаюсь вам это сейчас доказать, — и Котов слегка подался всем телом вперед, после чего продолжил: — Кадровик мне рассказал, что эта троица крепко дружила, хотя все трое по характеру были разными людьми. Но что-то их связывало. После окончания «лесной школы» их всех разбросали в разные места: Гросс попал в ГДР, Бородин — на Ближний Восток, а Литовченко — в Чехословакию. Но я выяснил через архив Первого главка, что несколько раз Гросс и Литовченко пересекались по служебным делам: один раз на территории ГДР и два раза на территории Чехословакии. А буквально на днях Гросс приехал на несколько дней в Москву. Мы засекли его визит к Бородину — он пробыл у него более трех часов, после чего вернулся в гостиницу «Интурист». Однако вот что я подумал: наверняка Гросс навестил и Литовченко.
— К чему вы клоните?
— К тому, что если бы Бородин был Джурой, то вряд ли бы он так открыто принимал у себя дома человека, который имеет узбекские корни. Наверняка бы поостерегся это делать и встретился бы с ним в другой обстановке. А вот Литовченко мог ничего не бояться — наша «наружка» его не опекала.
— Но это не повод подозревать его в том, что он «крот», — продолжал удивляться Григоренко.
— Я вам еще не все свои доводы изложил, — ответил Котов и продолжил: — В те часы, когда Джура беседовал с Рашидовым в ресторане «Узбекистан» шестнадцатого июня, Литовченко был на оперативном мероприятии: встречался с агентом. Но сколько именно продолжалась эта встреча мы не знаем. Поэтому теоретически Литовченко вполне мог успеть и с агентом встретиться, и с Рашидовым. Идем дальше. Помните, во время допроса Шухрата Ибраева на вопрос о личности Джуры тот ответил: «Он среди нас»? Мы тогда подумали, что это может быть либо обобщенная фраза — дескать, он живет среди нас, либо указывает на то, что Джура — один из нас, то есть, чекист. А что если речь шла о другом: о том, что Джура находился с нами в кабинете во время допроса?
— Но Литовченко за все время общения с Ибраевым ни разу не прокололся, — напомнил Котову непреложный факт глава контрразведки.
— Что лишний раз доказывает нам, что перед нами настоящий профессионал. К тому же вспомните, как он противился использовать «Савелия Прохоровича».
— И все равно это еще ни о чем не говорит, — все с тем же сомнением в голосе произнес Григоренко. — Да и сам Ибраев дал нам ниточку, ведущую к отцу Джуры — что их у него могло быть два. А у Литовченко был один отец, да и тот погиб на фронте.
— Но мы не знаем про других мужчин его матери, которые могли быть, но с которыми она не заключала официальных браков.
— А что говорит по этому поводу кадровик?
— Ему эти сведения неизвестны. Однако в биографии Литовченко присутствует «узбекская» линия, о которой даже кадровик не знал.
— А вы, значит, узнали?
— Так точно, поскольку копнул поглубже — в школьные годы Литовченко. Сегодня утром я встречался с его одноклассником — Игорем Леоновым. Так вот он рассказал мне, что в десятом классе у Литовченко был любовный роман с женщиной на три года старше его. Она была студенткой тимирязевской сельхозакадемии, по национальности — киргизка. Зовут ее Арафат Кияшева. Отучившись в Москве, она потом уехала к себе на родину, поскольку родители Литовченко ее отвергли. Но я решил проверить, чем она занимается сегодня. Шансов сделать это быстро у меня было мало, поскольку она могла выйти замуж и сменить фамилию. Но мне повезло. Выяснилось, что Кияшева действительно была когда-то замужем, но теперь живет одна под своей прежней фамилией. Но главное, что и помогло мне ее так быстро разыскать, она не рядовая служащая — она старший помощник заместителя председателя Совета Министров Узбекистана Михайлова, назначенного на этот пост буквально два месяца назад. Когда я связался с нашими киргизскими коллегами и попросил их отыскать эту женщину, они практически сходу назвали мне ее нынешнее место пребывания и должность, едва лишь услышали фамилию этой дамы. Оказывается, женщин-киргизок, которые работают в соседнем Узбекистане на таких должностях раз-два и обчелся.
— Ошибки быть не может — вдруг они полные тезки?
— Не может — Кияшева из узбекского Совмина тоже окончила сельхозакадемию в Москве в те же самые сроки. И отчество у нее такое же — Суйменкуловна. Более того, два месяца назад, сразу после своего назначения, она приезжала на несколько дней в Москву.
— И вы полагаете, что Литовченко может поддерживать с ней связь?
— Чем черт не шутит. Однако для проверки этого факта необходимо дополнительное время.
— Это все ваши факты или есть еще?
— Есть еще ряд подозрительных моментов, Григорий Федорович. Например, у Литовченко имеются светлые «Жигули» и болеет он за команду «Спартак», об этом у нас все знают. Он в детстве посещал секцию легкой атлетики этого самого общества — подавал большие надежды как бегун на длинные дистанции. И если он на самом деле Джура, то он легко мог быть и на концерте группы «Спэйс», и на футбольном матче «Спартак» — ЦСКА, не вызывая у нас никаких подозрений. А еще Исаак Киршман проживал на Новой Басманной улице, а Литовченко живет на Краснопрудной — это в десяти-пятнадцати минутах ходьбы друг от друга. Вот теперь, кажется, все.
После этого в разговоре возникла пауза, которая нужна была хозяину кабинета для того, чтобы тщательно проанализировать услышанное. Конечно, львиная доля фактов, которые вывалил перед главой контрразведки Котов, не были из разряда убойных, однако и игнорировать их тоже было нельзя — слишком много их накопилось. Впрочем, один факт проходил по категории серьезных: это возможная связь Литовченко с киргизкой, не просто проживающей в Узбекистане, а работающей в его Совете Министров. Значит, у нее могла быть прямая связь с Рашидовым. Что если чувства к этой женщине внезапно возобладали у Литовченко, и он согласился на то, чтобы стать «кротом»? Как говорится, первая любовь не ржавеет. Но в любом случае все это надо было тщательно проверять.
— Что вы предлагаете? — наконец, первым нарушил тишину Григоренко.
— Включить в список проверяемых и Литовченко. Трудно, конечно, себе представить, что он может быть тем самым «кротом», но чего в нашей профессии только не бывает.
— Это точно, — согласился с этим выводом глава контрразведки.
Он вспомнил, как во время войны, когда он служил старшим оперуполномоченным 3-го отдела Главного управления контрразведки «Смерш», они разоблачили фашистского агента в Штабе фронта. Им оказался майор Андрон Белоглазов — брат героя гражданской войны. В списках подозреваемых он вообще не значился, и когда его арестовали, никто не мог в этот факт поверить. Командующий фронтом даже приезжал к начальнику «Смерша» Виктору Абакумову, чтобы лично от него услышать правду. Белоглазов потом согласился сотрудничать с советской разведкой и активно помогал в радиоиграх с немцами. Этим он спас себе жизнь — его не расстреляли, а отправили на десять лет в колымские лагеря.
