В последний вечер пребывания гостей испытанное Навазом чувство облегчения подвигло его к невиданной щедрости.
— Пожалуйста, разделите со мной трапезу, — пригласил он портных к столу. — Уважьте меня напоследок. Мириам! Подай нам три порции!
Он поинтересовался, удобно ли им было под навесом.
— Вы могли бы спать и в доме, если б захотели. Дело в том, что первым моим желанием было поселить вас с нами. Но потом я подумал: в доме так тесно, так скученно, что вам будет лучше на улице.
— Да, конечно, гораздо лучше, — подтвердил Ишвар. — Целых шесть месяцев мы пользовались вашей добротой.
— Неужели так долго? Как быстро летит время!
Мириам принесла еду и удалилась. Но даже под сетчатой прорезью бурки Ишвар и Омпракаш разглядели смущенное выражение ее глаз от такого лицемерия мужа.
Глава четвертая. Временные трудности
Зеркальце, бритва, кисточка для бритья, пластиковый стаканчик, банка для интимного туалета, латунный бачок для воды — все это Ишвар положил на перевернутую картонную коробку в углу хижины. Чемодан и постельные принадлежности заняли почти все оставшееся пространство. Одежду он повесил на ржавые гвозди, торчащие из фанеры.
— Похоже, все уладилось. У нас есть работа, дом, теперь можно и жену тебе подбирать.
Ом даже не улыбнулся.
— Мне все здесь ненавистно, — сказал он.
— Ты что, хочешь назад к Навазу под навес?
— Нет, я хочу в мастерскую к дяде Ашрафу.
— Бедный дядя Ашраф, все клиенты от него разбежались. — Ишвар взял в руки бачок и направился к двери.
— Я сам принесу воды, — предложил Ом.
Он пошел к колонке на улице и долго под внимательным взглядом седой женщины тряс ручку, пытаясь выжать воду. Но ничего не выходило. Омпракаш пнул ногой колонку, сильно ударил по трубе и выдавил несколько капель.
— Ты что, не знаешь? — крикнула ему женщина. — Воду подают только утром.
Ом повернулся, чтобы увидеть того, кто кричит. Маленькая женщина стояла в темном проеме двери.
— Вода бывает только утром, — повторила она.
— Мне никто не сказал.
— Ты разве ребенок, чтоб тебе все говорить? — сердито проворчала женщина, выходя из лачуги. Теперь было видно, что она не такая уж маленькая — просто очень сутулая. — Надо самому соображать.
Омпракаш думал, как лучше показать женщине, что он умеет соображать: ответить ей или просто уйти.
— Иди сюда, — сказала женщина и вернулась в лачугу. Юноша смотрел ей вслед. Из темноты послышался ее голос: — Надеюсь, ты не собираешься стоять там до рассвета?
Сняв крышку с круглодонного глиняного сосуда, она вылила два стакана воды в бачок Ома.
— Запомни, набирать воду надо рано утром. Проспишь — останешься без воды. Вода — как солнце и луна — никого не ждет.
Когда на следующее утро портные, захватив с собой зубные щетки и мыло, направились к колонке, там уже стояла длинная очередь. Из соседней хижины вышел мужчина и с улыбкой загородил им дорогу. Он был до пояса голый, волосы свисали у него до плеч.
— Намаскар, — приветствовал он портных. — В таком виде вам туда идти не стоит.
— Почему?
— Если станете чистить зубы, мылиться и умываться под общим краном, начнется драка. Все хотят набрать воды, пока она есть.
— Но что нам тогда делать? — спросил Ишвар. — Ведра у нас нет.
— Нет ведра! Разве это помеха? — Сосед скрылся в хижине и тут же снова вышел с оцинкованным ведром. — Пользуйтесь этим, пока не купили.
— А как же вы?
— У меня еще есть. Одного ведра мне хватит. — Он собрал волосы в хвост, сильно потянул и снова распустил. — Вот так. Может, вам еще что нужно? Есть у вас банка для туалета?
— У нас есть все, что надо, — сказал Ишвар. — Но куда тут по этим делам ходят?
— Идите за мной. Здесь недалеко. — Портные отнесли в хижину полное ведро воды, а затем, взяв банку, пошли за своим наставником через поле к железнодорожному полотну. Когда они преодолевали насыпи из бетона или битого стекла, вода в банке плескалась. Меж насыпей протекал хилый, дурно пахнущий ручеек желто-серого цвета, несущий разные отходы, в том числе и испражнения.
— Держитесь правой стороны, — предупредил наставник. — Левая — для женщин. — Портные последовали за ним, радуясь, что у них есть провожатый, иначе можно было попасть в неловкое положение. С левой стороны вместе со зловонием неслись женские голоса — матерей, вразумляющих своих детей. Дальше на тропинках или немного в стороне, близ канавы — рядом с колючим кустарником и крапивой — сидели на корточках, спиной к железнодорожным путям мужчины. Канава была продолжением сточной трубы у дороги, куда весь поселок сбрасывал отходы.
Пройдя мимо согнувшихся мужчин, троица нашла себе подходящее местечко.
— Очень неплохо использовать стальные рельсы, — сказал сосед. — Получается что-то вроде платформы. Поднимает тебя выше над землей, и дерьмо не пачкает зад.
— Видно, ты все здесь изучил, — сказал Ом, когда они спустили штаны и устроились на рельсах.
— На это много времени не надо. — Сосед обратил их внимание на мужчин в кустарнике. — А вот там садиться опасно. Там ползают ядовитые сороконожки. Не хотел бы я, чтоб такая тварь укусила меня в нежную часть тела. Кроме того, если вдруг утратишь равновесие, колючки в заднице тебе обеспечены.
— По своему опыту знаешь? — спросил Ом, покатываясь со смеху.
— Да, по опыту — но других. Осторожней с банкой, — предупредил он. — Прольешь воду — вернешься с грязным задом.
Ишвару хотелось, чтобы сосед немного помолчал. Шутки в таких делах — дело лишнее, а его кишечник и так плохо реагировал на такой общественный туалет. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как ему ребенком приходилось испражняться на улице. Помнится, они выходили вместе с отцом в утренней мгле, когда деревня еще спала, а птицы уже звонко распевали. А потом мылись в реке. Однако за годы, проведенные у дяди Ашрафа в городе, он забыл эти деревенские привычки.
— Но в сидении на рельсах есть одно слабое звено, — продолжал их длинноволосый сосед. — Если идет поезд, надо тут же вскакивать — даже если ты не кончил дело. У поездов нет никакого уважения к нашим голым задницам.
— Ты нас хоть предупреди! — занервничал Ишвар, поворачивая голову в разные стороны.
— Успокойся. Поезда не будет по крайней мере минут десять. А если услышишь шум, всегда можно отскочить.
— Совет хорош, если только ты не глухой, — произнес раздраженно Ишвар. — А как тебя зовут?
— Раджарам.
— Нам повезло, что у нас такой гуру, — сказал Ом.
— Да, я великий гуру, — фыркнул Раджарам.
