— Да никак, — засмеялся Ашраф. — Я просто ждал вас на этой неделе. А поезд каждый день приходит в одно и то же время.
— Так ты встречал нас каждый день? А как же твой магазин?
— Сейчас мало работы. — И он потянулся к багажу, желая помочь. Рука его, вся в венах, непроизвольно тряслась. Снова прозвучал звонок, и поезд прогромыхал мимо них. Продавцы мгновенно испарились. Теперь станция стала похожа на покинутый дом — не спящий, а именно оставленный.
Но эта пустота оказалась временной. Из тени навесов и сараев выползли тощие фигуры. Одетые в тряпки и изнемогающие от голода люди спустились с платформы на рельсы и пошли по шпалам, высматривая, не осталось ли чего после ушедшего поезда, и время от времени наклонялись, подбирая объедки. Если две руки хватались за одну добычу, завязывалась драка. Дерево и гравий на тех местах, где наверху располагались туалеты, были мокрыми, дурно пахли, и над ними вились мухи. Армия оборванцев подбирала бумагу, остатки еды, пластиковые пакеты, крышки и пробки от бутылок — все это, бездумно выброшенное из поезда, представляло для них ценность. Находки они складывали в мешки из дерюги, потом снова ускользали в тень, сортировали собранное и дожидались следующего поезда.
— Выходит, город вас хорошо принял? — сказал Ашраф, когда они перешли улицу. — Вид у обоих преуспевающий.
— У тебя просто добрый взгляд, дядя, — ответил Ишвар. Вид трясущихся рук Ашрафа расстроил его. Кроме того, за время отсутствия портных дядя очень ссутулился. — Но мы и правда не жалуемся. А как вы здесь поживаете?
— Для моих лет неплохо. — Ашраф выпрямился, похлопал себя по груди, однако сутулость тут же снова вернулась. — А как ты, Ом? Ты так не хотел ехать. А сейчас посмотришь на тебя — кровь с молоком.
— Это потому что глисты ушли. — И Ом рассказал во всех подробностях, как глистогонное средство победило паразитов.
— Ты не видел дядю полтора года, а рассказываешь только о своих глистах.
— А почему нет? — сказал Ашраф. — Здоровье — важная вещь. Здесь ты никогда не найдешь такого лекарства. Еще один повод быть счастливым.
Ишвар и Ом замедлили шаги на углу рядом с гостиницей, но Ашраф потащил их дальше к своему магазину.
— Зачем тратить деньги за кровать с клопами? Оставайтесь у меня.
— Зачем вас утруждать?
— Но я настаиваю — в моем доме и проведем все свадебные приготовления. Окажите мне честь. Последний год мне так одиноко.
— А тетя Мумтаз не будет против? — спросил Ом. — Ее надо спросить.
Улыбка исчезла с лица Ашрафа.
— Вы что, не получили мое письмо? Моя Мумтаз умерла месяцев через шесть после вашего отъезда.
— Что? — Портные остановились, уронив багаж. Чемодан с грохотом приземлился.
— Осторожней! — Ашраф наклонился, чтобы его поднять. — Но я писал вам — на адрес Наваза.
— Он нам ничего не передал, — с негодованием произнес Ом.
— Может, письмо пришло позже, когда мы перебрались в поселок.
— Он мог бы принести.
— Верно. Но кто знает, получил ли он сам письмо.
Прекратив бессмысленную череду предположений, портные бросились обнимать Ашрафа, трижды расцеловали его, чтобы утешить его и себя.
— Не получив ответа, я встревожился, — сказал Ашраф, — и подумал, что вы, наверно, очень заняты поиском работы.
— Несмотря на занятость, мы тут же ответили бы, — заверил его Ишвар. — И сами бы приехали. Ужасно! Нам следовало присутствовать на похоронах, она была мне как мать, нам не следовало уезжать…
— Не говори глупости. Кто может знать будущее?
Они двинулись дальше, и Ашраф рассказал им о болезни, которой заболела и от которой впоследствии умерла тетя Муртаз. Когда он рассказывал о своей потере, становилось ясно, почему он каждый день встречал их на вокзале: Ашраф пытался обхитрить время, великого мучителя.
— Как странно! Когда была жива моя Муртаз, я мог весь день просидеть один — шил или читал. А она была где-то в глубине дома, всегда занятая стряпней, уборкой или чтением молитв. Но одиночество тогда не чувствовалось, время текло легко и свободно. Достаточно было просто знать, что она есть. А сейчас мне ее так не хватает. Время ненадежная вещь — когда хочешь, чтобы оно проносилось быстро, оно еле плетется. И какое переменчивое! Время может быть прочным шпагатом и связывать наши жизни в букеты лет и месяцев. Или резинкой, растягивающейся по нашему желанию. Время может быть красивой лентой в волосах девочки. Или морщинами на коже, крадущими свежесть твоего лица и красоту волос. — Ашраф вздохнул и печально улыбнулся: — Но в конце жизни время превращается в петлю, и она медленно затягивается на твоей шее.
Ишвара переполняли тревожные эмоции — чувство вины, боль, предчувствие собственной старости, поджидающей его. Ему хотелось, чтобы дядя Ашраф знал: они никогда больше не оставят его одного, но вместо этих слов он произнес: «Мы хотели бы сходить на могилу тети Мумтаз».
Эта просьба растрогала Ашрафа.
— На следующей неделе годовщина со дня ее кончины. Мы можем пойти туда вместе. Но вы проделали такой долгий путь ради радостного события. Давайте поговорим теперь о нем.
Ашраф старался не дать печальному известию омрачить надежды друзей. Предварительные переговоры с каждой из четырех семей состоялись три дня назад.
— Некоторых поначалу смутило, что вашими делами занимается мусульманин.
— Как такое возможно? — возмутился Ишвар. — Разве они не знали, что мы одна семья?
— Сначала не знали, — ответил Ашраф. — Но те, которые были свидетелями наших многолетних отношений, объяснили им, что нет причин для беспокойства. Так что теперь договоренность достигнута. Жених, должно быть, в нетерпении. — Он шутливо ткнул Ома в живот. — Нужно немного подождать. Иншалла, все будет хорошо.
— А я не волнуюсь, — сказал Ом. — Расскажи нам, что нового в городе.
— В основном все по-старому. Вот открыли Центр планирования семьи. Но это, думаю, вам не интересно, — тихо засмеялся Ашраф. — А так ничего не изменилось — ни хорошее, ни плохое.
Когда впереди замаячила знакомая улица и вывеска ателье «Музаффар», Ом от волнения убыстрил шаги. Он вырвался вперед, здороваясь со скобянщиком, продавцом зелени, мельником, угольщиком, стоявших на пороге своих домов и радостно приветствовавших старых друзей, все желали им успеха в благом начинании.
— Скажите, когда проголодаетесь, — предупредил Ашраф портных. — Я приготовил рис и чечевицу. А также ваш любимый салат из манго.
Ом облизнулся.
— Как хорошо вернуться домой.
— Да, — согласился Ишвар. — Дина-бай — хорошая женщина, мы с ней ладим, но здесь все по-другому. Это — дом. Здесь можно расслабиться. А в большом городе, выходя на улицу, я всегда настороже.
— Ты просто никак не забудешь про наши испытания. Забудь — все давно прошло.
