— Вы считаете себя нашей хозяйкой? Нет, мы не рабы, мы просто работаем у вас. А вам хочется держать нас под контролем и учить как жить и когда умирать!
У Ишвара не было никакого опыта в гневных разборках и, не зная, что делать дальше, он, разразившись рыданьями, скрылся на веранде.
— Прекрасно! — крикнула Дина вслед, когда обрела голос. — Делай, что хочешь! Но не ожидай, что я предоставлю кров его жене, детям и внукам.
— Ничего такого я от вас и не жду! — крикнул в ответ Ишвар хриплым голосом.
Чтобы сдержать язык и не сказать лишнего, Дина вышла в гостиную. Дрожа от негодования, она села на диван рядом с Манеком.
— Успокойтесь, тетя. Это он сгоряча, на самом деле он так не думает.
— Мне все равно, что он думает, — проговорила Дина дрожащим голосом. — Но ты это видел? Слышал собственными ушами, разве не так? И это после всего, что я для них сделала — разрешила жить в моем доме, обращалась как с родными. Он орал на меня, как на собаку. Я прямо сейчас выставлю их из дома на улицу.
— Ну и выставляйте, — крикнул Ишвар с веранды. — Плевать! — Он высморкался, почувствовав во рту солоноватый привкус.
Манек приложил палец к губам, давая Дине понять, что не надо обращать внимания на эти слова.
— Он совершенно чокнулся на этой женитьбе, — прошептал Манек. — Нет смысла спорить с ним.
— Мне просто жаль Ома. Но ты прав, пусть он сам разбирается с дядей. Им решать. Эта история стала занимать слишком много места в нашей жизни.
Ом слышал их разговор из рабочей комнаты и закрыл лицо руками.
Время медленно тянулось, и ничего не происходило. Письмо Ашрафа так и лежало на обеденном столе. Минутная стрелка камнем падала с одной цифры на другую. Никто не готовил чай, и никто его не просил. Ишвар отсиживался на веранде, Ом — в рабочей комнате, Манек и Дина — в гостиной. Домашняя жизнь замерла.
Солнце катилось к закату, и освещение понемногу менялось. По квартире гулял ветерок, шевеля письмо на столе. Приближалось время ужина, пора было делать чапати. У Ома разыгрался аппетит.
Он встал, намеренно громко шлепая сандалиями. Выпил воды, позвякивая стаканом о кувшин. Ему хотелось, чтобы эти обыденные звуки растопили враждебность. Сел, побарабанил пальцами по подставке для «зингера», погремел ножницами, заправил шесть бобин. Затем вышел в гостиную.
Его приход несколько разрядил атмосферу. Манек подмигнул.
— Это было что-то! Твой дядя взорвался, как самый большой фейерверк на Дивали.
Ом выдавил из себя короткий смешок.
— Не знаю, что делать с дядей, — пожаловался он тихим голосом. — Я волнуюсь за него.
Его слова позабавили Дину, они почти в точности повторяли те, что прежде говорил Ишвар, когда Ом грубил, неряшливо шил и вообще вел себя не лучшим образом.
— Терпи, — сказала она.
— Почему люди теряют голову от одной мысли о свадьбе? Мой дядя просто помешался на этом.
— Твоя правда, — с гримасой произнесла Дина. — В этом он похож на моего брата.
— Подождите здесь. Я вправлю ему мозги. — И Ом пошел на веранду, где Ишвар сидел со скрещенными ногами на полу рядом со сложенной постелью.
— Ты с ума сошел, раз так говоришь с женщиной, которая помогла нам? — грозно заговорил Ом, сложив на груди руки.
Ишвар поднял на него глаза, жалко улыбаясь. Как и Дина, он тоже услышал в словах племянника эхо своих былых претензий к нему. После неожиданного приступа гнева Ишвар чувствовал себя глупцом, раскаивался и был готов принести извинения.
— Иди прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик, и повинись. Скажи, что потерял голову и не соображал, что говоришь. Иди скорее. Скажи, что уважаешь ее мнение и понимаешь, что она беспокоится за нас. Ну же, поднимайся и иди.
Ишвар протянул руку, Ом схватил ее и потянул на себя, поднимая дядю. Ишвар, шаркая ногами, вышел в гостиную и робко остановился перед диваном, готовясь принести извинения. Дина знала, что последует: в гостиной было слышно, что говорится на веранде. Она сидела с прямой спиной, будто ничего не замечая, и изучала стену справа от себя.
Ишвар не сразу обрел дар речи, потом вздохнул и с трудом заговорил:
— Дина-бай, спасибо вам за доброту и простите меня. Я припадаю к вашим ногам. — Портной начал сгибаться, и угроза сработала.
— Не смей этого делать, — прервала молчание Дина. — Ты знаешь, как я к этому отношусь. Не будем больше об этом говорить.
— Хорошо. Это моя проблема. Я хорошо все обдумаю.
— Вот и отлично. Он твой племянник, тебе о нем и заботиться.
Соглашение Ишвар нарушил уже следующим вечером. Затеянную переписку надо было продолжать, а он находился во власти мучительных сомнений. С его губ постоянно слетали вздохи: «О, Рама Всемогущий!» Настоящая причина вчерашней вспышки теперь была ясна каждому.
— Отличная возможность, — размышлял он. — Только мы еще не готовы.
— Ом — красивый парень, — сказал Манек. — У него и шевелюра что надо. Его не надо сватать. За ним лучшие девушки выстроятся в очередь.
Ишвар резко повернулся, и наставил на Манека палец — тот чуть не уперся ему в лицо.
— Не смей хихикать по серьезному поводу.
Казалось, Ишвар сейчас ударит юношу, но он отвел руку.
— Я отношусь к тебе как к сыну — словно ты брат Ома. А ты вот как со мной поступаешь! Скалишь зубы и высмеиваешь то, что важно для меня.
Манек смутился. Ему показалось, что в глазах Ишвара блеснули слезы. Но пока он придумывал, как загладить свою вину, вмешался Ом:
— Ты совсем спятил. Уже шуток не понимаешь. Из всего делаешь драму.
Его дядя смиренно кивнул.
— Что поделаешь, я так переживаю из-за всего этого. Но обещаю с этого времени держать рот на замке и думать про себя.
Однако ему хотелось знать мнение остальных, хотелось нормального обсуждения, чтобы прийти к устраивавшему всех соглашению, после чего его мучения закончились бы. И потому через несколько минут Ишвар снова заговорил:
— Кто знает, когда выпадет второй такой шанс? Сейчас можно выбрать невесту из четырех достойных семей. Некоторым не удается за всю жизнь найти подходящую партию.
— Мне еще рано жениться, — устало повторил Ом.
— Лучше раньше, чем никогда.
— А что, если из-за забастовки или еще из-за какой-нибудь заварухи мы останемся без работы? — сказала Дина. — Сейчас тяжелые времена — все может случиться.
— Еще один повод — жениться. Кисмат
[131] молодой жены изменит все наши жизни к лучшему.
— Даже если так, но где для нее место в этой крошечной квартирке?
