— Что вы такое говорите? Как это возможно? Я должен за всех отчитаться, — возразил посредник. Помня наказ сержанта Кезара, он осторожно глянул через плечо, покусывая колпачок шариковой ручки, — не слышал ли он? И примирительно прибавил: — А вот слепые подойдут. Слепота не мешает — можно работать руками. Дети тоже… И для них работа найдется.
Полицейские не слушали его, продолжая отлавливать жертв. Паника понемногу стихала, и нищие покорно шли к грузовику. Некоторые из них во время облавы находились не на тех местах, где обычно попрошайничали, и с помощью бакшиша им удавалось умаслить полицейских. Иногда полицейские даже вносили их в список, а затем за определенную мзду вычеркивали.
Всех согнанных с тротуаров нищих выстроили у грузовика, пересчитали и попросили назвать имена. Посредник внес их в блокнот, указав также пол, возраст и физическое состояние. Один старик хранил молчание, имя было заперто у него голове, а ключ потерян. Полицейский ударил его и повторил вопрос. От ударов седая голова моталась из стороны в сторону.
Приятели хотели помочь бедняге и выкрикивали разные имена, которыми его называли: «Берфи! Бевда! Четыре-двадцать!» Посредник выбрал «Берфи» и внес его в список. Возраст определил сам — на глаз.
С пьяными и умственно отсталыми дело обстояло хуже. Они упирались и выкрикивали ругательства настолько бессвязные, что полицейские покатывались со смеху. А один пьяница даже стал яростно размахивать кулаками.
— Бешеные псы! — орал он. — Отродье грязных шлюх!
Тут полицейские перестали смеяться и стали охаживать его дубинками. Пьяница упал, и его добивали ногами.
— Прекратите! Пожалуйста, не надо! — заклинал их посредник. — Если переломаете ему кости, он не сможет работать!
— Не волнуйся! Нищие — крепкие ребята. Скорее, наши дубинки сломаются. — Без признаков жизни пьяницу бросили в грузовик. Теперь внимание посредника переключилось на отбитые почки несчастных и открытые раны головы.
— Эти повреждения никак не скроешь, — заявил он. — Столько кровищи!
— Иногда без этого не обойтись, — сказал сержант Кезар, но все же велел подчиненным слегка охладить пыл, иначе не обойтись без докторов, накладывания повязок, составления разных справок — ночная работа затянется.
Из-за дверей аптеки портные поинтересовались у сторожа, что происходит на улице.
— Они закончили? Уезжают?
— Похоже на то, — ответил сторож. Его слова подтвердил шум заводившихся моторов. — Можете снова ложиться.
Сержант Кезар и посредник проверили список.
— Девяносто четыре, — объявил посредник. — До квоты не хватает двоих.
— На самом деле, когда я говорил о восьми дюжинах, я называл приблизительную цифру. Просто заполненный грузовик. Ясно? Разве можно заранее сказать, сколько их тут поймаешь?
— Но я обещал подрядчику восемь дюжин. Он может подумать, что я его обманываю. Нет, так нельзя. Найдите еще парочку.
— Ладно, — устало согласился сержант Кезар. — Поищем еще. — Нет, нельзя иметь дело с этим нытиком. Ведет себя словно побитая собака. Если б не необходимость платить деньги за дочь, которая учится игре на ситаре
[105], он не задумываясь послал бы к черту этот дополнительный заработок. Приходится не только иметь дело с таким ничтожеством, как посредник, но еще вставать до рассвета, чтобы час уделить йоге, как он привык. Неудивительно, что он стал таким нервным. И еще эти желудочные боли. Но выхода нет. Его долг — повысить возможности дочери заполучить хорошего жениха.
Портные и сторож слышали приближение тяжелых шагов. Две безликие тени заглянули внутрь.
— Кто здесь?
— Не беспокойтесь. Все в порядке. Я тут ночной сторож и…
— Заткнись! Все на выход! — Посредник своим нытьем довел сержанта Кезара до белого каления.
Сторож встал со стула, предусмотрительно не взяв с собою дубинку, и ступил на тротуар.
— Не волнуйтесь, — успокоил он портных. — Я все им объясню.
— Мы не сделали ничего плохого, — сказал Ишвар, застегивая рубашку.
— Между прочим, если вы спите на улице, то нарушаете закон. Полезайте с вещами в грузовик.
— Но, господин полицейский, мы спим здесь, потому что ваши люди разрушили наш поселок.
— Как? Вы жили в трущобах? Того хуже. За это полагается двойное наказание.
— Господин полицейский, — вмешался сторож, — их нельзя арестовывать, они спали не на улице, а внутри этого…
— Ты слышал — я сказал «заткнись»? — рявкнул на него сержант Кезар. — Или в кутузку захотел? Спать можно только в отведенных для этого местах. Иначе — наказание. Тут вестибюль, а не спальня. Кстати, этих двоих никто не арестовывает. В правительстве сидят неглупые люди, и они не собираются всех нищих сажать в тюрьму. — Сержант резко прервал речь. С какой стати он здесь распинается — его люди могут и без того добиться быстрых результатов.
— Мы не нищие! — сказал Ом. — Мы портные. Взгляните на наши длинные ногти, они помогают делать швы прямыми. Мы работаем у…
— Раз вы портные, зашейте свои рты. Достаточно слов! Марш в грузовик!
— Вот этот знает нас. — Ишвар указал на посредника. — Он сказал, что может продать нам продовольственную карточку за двести рупий в качестве первого взноса и…
— Что там с продовольственными карточками? — повернулся сержант Кезар к посреднику.
Тот покачал головой.
— Видно, они спутали меня с каким-то проходимцем.
— Нет, это был он! — подтвердил Ом. — Так же чихал и кашлял, и из носа текло, как сейчас.
Сержант Кезар сделал знак констеблю. Тот ударил Ома дубинкой по икрам. Юноша вскрикнул от боли.
— Пожалуйста, не бейте их, — взмолился сторож. — Они будут во всем вас слушаться. — И он обнадеживающе похлопал портных по плечам. — Не падайте духом. Это ошибка. Объясните все начальникам, и вас обязательно отпустят.
Констебль вновь поднял дубинку, но Ишвар и Ом уже скатывали свои постели. Сторож обнял их на прощанье.
— Возвращайтесь скорей. Я буду держать для вас место.
Ишвар попытался было еще раз объясниться:
— У нас правда есть работа, мы не попрошайки…
— Заткнись! — оборвал его сержант Кезар, подсчитывающий, сколько получит за ночную облаву. Арифметика не была его сильным местом. Ему пришлось начать подсчеты снова.
Портные забрались на платформу грузовика, за ними подняли откидной борт и задвинули засов. Охрана влезла в полицейский джип. Посредник рассчитался с сержантом Кезаром и сел рядом с водителем.
Грузовик раньше использовался на строительных работах, и к бортам прилипли комья глины. Остатки гравия на платформе резали босые ноги. Когда шофер резко развернулся, чтобы пуститься в обратный путь, люди повалились друг на друга. Джип следовал сразу за грузовиком.
