И вот однажды, в две тысячи одиннадцатом, во время экскурсии в Озерный край, мы с мамой с ней встретились. Мы остановились на берегу озера Баттермир купить мороженое. Рядом припарковался автобус, оттуда вышел наш старый учитель по английскому, его жена и сын. «Гляди-ка, – сказала я маме, – это случайно не Никки Ли?»
Мама пришла в ярость. Она перебежала через дорогу и набросилась на Тома Фицуильяма с кулаками. Должно быть, Никки ее заметила, потому что тут же скрылась в автобусе. Том успокоил маму, автобус уехал. Однако с тех пор моя жизнь изменилась. Я постоянно набирала их имена в «Гугле», высматривая, где они и чем занимаются. Мне невыносима была мысль о том, что люди, погубившие мою сестру, теперь женаты, живут благополучной жизнью и даже завели ребенка, а Вива лежит в холодной земле. Меня обуревали злоба и ненависть. Поэтому, прочитав в местной газете, что Том Фицуильям назначен директором мелвиллской средней школы, я выяснила, где они живут, и купила дом по соседству.
Долгие месяцы я наблюдала за ними. Я видела, как Никки Ли бегает по поселку, притворяясь нормальным человеком. А потом, в ту ужасную мартовскую пятницу, она заявилась ко мне на порог. Разумеется, все ее внимание было сосредоточено на твоем папе. Меня как будто вообще не существовало.
Она подарила нам одеяло, которое связала сама. Жуткое уродство. Твой папа передал его мне, но я не смогла заставить себя прикоснуться к нему. Когда Никки ушла, меня вырвало. Тогда я и решила: вечером ее муж и сын уйдут из дома, а я пойду к ней и скажу, что знаю, кто она на самом деле. Я не сомневалась, что, скорее всего, убью ее.
Когда я пришла, Никки Ли была на кухне. Я постучала в заднюю дверь, она впустила меня в дом. Как ни странно, вела она себя приветливо. Я притворилась, будто пришла поблагодарить за одеяло, а потом спросила, не узнает ли она меня. Никки сказала «нет». Тогда я спросила, помнит ли она девочку по имени Вива Харт. Она ответила «нет», но было видно, что она лжет. По ее лицу стало ясно: ей понятно, кто я и почему пришла к ней домой. Наш разговор перешел в ссору. Я показала ей фотографии девочек, которые нашла в компьютере, когда взломала их сеть, и заявила, что ее муж извращенец и ему нельзя работать с детьми. Никки обозвала меня злобной стервой. Я схватила ее, думала, она будет сопротивляться, а потом вспомнила дневник Вивы: Никки Ли никогда не делала грязную работу. Она не боец, а трусиха. Конечно, она побежала прочь. Показала спину.
Вот тогда-то все и случилось, Элоиза. Я приняла решение, которое навсегда определило нашу жизнь – твою, мою и папину. В тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Все следующие дни я находилась в эйфории. Я радовалась, что убила Николу Фицуильям, и не испытывала сожалений. По моему мнению, она заслуживала смерти. Я воздала возмездие за младшую сестру, восстановила равновесие во вселенной и обрела покой.
Но теперь, по прошествии времени, я сожалею о своем поступке. Если бы только я могла вернуться в прошлое и все исправить! Мне нужно было поговорить с Никки Ли у озера Баттермир; зайти в автобус, рассказать о том, что она сделала, и выложить все, что думаю о ней и ее убогом жалком муженьке. Нужно было выставить ее на суд пассажиров, а потом уйти и начать собственную жизнь.
После той встречи в моем сердце поселились тревога и ярость. Словно ядовитые семена, они прорастали во мне и наконец полностью завладели мной. В результате ненависть к Никки Ли перевесила любовь к тебе и твоему папе.
Тебе было всего два дня от роду, когда твой папа забрал тебя домой. В первую ночь ты спала в моей постели. Каждый раз, когда медсестра перекладывала тебя в колыбельку, ты плакала, поэтому я попросила оставить тебя со мной. Ту ночь я провела, то засыпая, то просыпаясь. Все было как в тумане. А однажды я очнулась от короткого сна и взглянула на тебя; ты лежала в темноте с открытыми глазами, сжимая в кулачке прядь моих волос, и смотрела на меня удивленным, спокойным взглядом. На краткий миг мне показалось, что ты – это Вива. Я заплакала, и на твою щечку упала слезинка. Я вытерла ее пальцем. Твоя кожа была такой нежной, что у меня защемило сердце. Ты моргнула, словно говоря: «Все хорошо. У нас все будет хорошо».
На следующий день тебя забрал папа. Я не плакала, потому что знала: с тобой все будет хорошо. Я увидела это в твоих глазах – и со спокойной душой отпустила.
С днем рождения, моя доченька. Я не знаю тебя, но люблю и буду любить всегда-всегда.
Твоя мама.
Эпилог
Чихуа-хуа зовут Диего. По мнению Фредди, отличное имя для собаки родом из Южной Америки. Пес бежит за ним до входной двери; Фредди уходит. Ромола по-прежнему на кухне, ест ужин, приготовленный ее мамой; маму Ромолы зовут Максин, она классная. Ромола никогда не провожает Фредди, не прощается в конце свидания или телефонного разговора. Она говорит, ей некомфортно прощаться. На то нет особой причины, просто некомфортно, и все.
Максин пригласила Фредди остаться на ужин, но сегодня у них баранина, а он терпеть ее не может: мясо слишком жесткое, на вкус отдает тухлятиной. К тому же отец предложил вечером куда-нибудь сходить.
Фредди прощается с Диего и через пять минут оказывается дома.
Они с отцом уехали из большого желтого особняка в Мелвилле и сняли симпатичную двухкомнатную квартиру неподалеку от школы Фредди. Жаль было покидать мелвиллский дом, особенно вложив столько денег в ремонт, однако теперь это место преступления, а кому захочется жить на месте преступления? Впрочем, Фредди не возражает. Ему пришлось признаться отцу, что это он положил красную замшевую бахрому в лужу крови, чтобы Красные Сапоги заподозрили в убийстве, а потом ждать под дверями комнаты для допросов, пока отец рассказывал обо всем полиции. С тех пор Фредди одержим следственными действиями. Он больше не хочет работать в МИ-5, а мечтает стать следователем.
Начальство мелвиллской средней школы попросило отца уволиться по собственному желанию. Дескать, слишком много шума. Ему дали должность консультанта, чтобы он курировал сдачу выпускных экзаменов. С тех пор прошел год. Отец пока официально безработный; говорит, у него академический отпуск – вот отдохнет и решит, что делать дальше.
Теперь главные увлечения Фредди – общение с Ромолой (он встречается с ней каждый день, хотя бы на пять минут после школы), визит к психотерапевту раз в неделю (нудятина, хотя и довольно интересно), а еще он старается побольше узнать о маме. После убийства он обнаружил, что вообще ничего о ней не знал. Ребекка Маллен убила маму, потому что та издевалась над ее сестрой. Мама наводила на всех ужас, школьники тряслись перед ней и ее шайкой. В то же время для Фредди она была просто мамой: не издевалась, не кричала и не запугивала, если не считать последнего раза, когда она, больная, наорала на него, назвала мелким говнюком и вытолкала из комнаты. Вот тогда он увидел, какой мама может быть в гневе. В общем, его последний проект называется «Информация», в честь романа Мартина Эмиса. Фредди чувствует: ему нужна информация о маме, чтобы лучше в ней разобраться.
Он перевез в новую квартиру все мамины вещи, разложил их по трем большим картонным коробкам с ярлыками «Информация 1», «Информация 2» и «Информация 3», исследовал с криминалистической точки зрения и подробно опросил отца. Однако опросы не дали заметных результатов; похоже, папа тоже ничего не знал о своей покойной жене и не представлял, что именно служило триггером для ее припадков гнева. Когда отец встретил маму в автобусе (ей было девятнадцать, а ему тридцать пять), то не подозревал, что она – та самая мучительница, погубившая Виву Харт. Он понятия не имел, что шатенка Никола Ли и есть крашеная блондинка Никки Ли. Он ни о чем не догадывался, пока в Озерном крае на него не набросилась мама Вивы Харт. Тогда ему все стало ясно.
