– Что с тобой? – воскликнул он. – Что случилось?
– Ничего. Спину прихватило.
Фредди вспомнил темный край синяка на ее шее, громкие голоса родителей, доносящиеся в пятницу из спальни. Отстранившись, он заглянул маме в глаза и произнес:
– Что произошло между тобой и папой в пятницу вечером?
– Ты о чем? – спросила она, вытирая глаза рукавом.
– Папа ушел из дома поздно вечером и вернулся с пакетом кукурузных хлопьев, потом вы кричали друг на друга, и с тех пор ты выглядишь подавленной. И еще… – Фредди осторожно отодвинул ворот ее рубашки. Мама резко отвернулась и поправила ворот. – Что это?
– Ничего. Натерла.
– Натерла? Шею?
– Проснулась и обнаружила, вот и все. Мне не больно.
Фредди вздохнул. Внезапно мама показалась ему совсем чужой. «Кто ты? – хотел спросить он. – Кто же ты?»
– Что случилось в Озерном крае? – вырвалось у него. – Кто была та женщина?
– Какая женщина?
– Да ладно тебе, мама, ты отлично понимаешь, о ком я. Я слышал, как вы с папой разговаривали на кухне.
Фредди осмелел. Надоело, что он, словно калека, обретается в своей комнате наверху, а жизнь проходит мимо. Надоело быть вечным ребенком. Он хотел больше самостоятельности, больше власти, больше влияния на происходящее. Где-то глубоко, среди темных перепутанных корней того непонятного случая в Озерном крае, спрятан ключ от сундука, внутри которого клубится тьма, окутывающая их семью.
– Ничего особенного не произошло, – сказала мама. – Ты и сам знаешь. Мы сто раз уже об этом говорили.
– Тоже мне «ничего особенного»! – твердо заявил Фредди. – Я думаю, та женщина знала папу. Она напала на него, потому что он совершил нечто плохое. Похоже, вы оба мне лжете.
– Хватит дурачиться, малыш.
– Я не дурачусь, я совершенно серьезно. Что папа сделал той женщине? Расскажи, мне нужно знать.
– Наверное, это как-то связано с его работой. Может, ему пришлось исключить ее дочь, а может, она была недовольна оценками. Иногда родители бывают чрезмерно чувствительными.
– Дочь? – переспросил Фредди. – С чего ты взяла, что именно дочь?
– Да ни с чего! – выкрикнула мама. Он удивленно взглянул на нее, и она продолжила уже мягче: – Сын, дочь – какая разница. В общем, ребенок.
Фредди кивнул. Вот оно: дочь. Непреднамеренная оговорка. Долгожданная зацепка. Все-таки женщина из Озерного края не обозналась. У ее дочери были отношения с его отцом, и от этого та дама впала в безумную ярость.
– 43 –
17 марта
Впятницу Альфи вернулся от Тома и Николы с конвертом наличных.
– Дело сделано, – объявил он. – Оплату получил. Пойдем-ка в «Мелвилл», выпьем шампанского.
– А лучше, – прервала его Джоуи, вспомнив о стертых ногах и немытой голове, – купим бутылку шампанского и выпьем ее в постели в перерыве между пиццей и сексом.
Альфи глянул на нее с интересом.
– Пицца и секс, говоришь? – Он ухмыльнулся и принялся стаскивать комбинезон. – Отлично! Ты идешь за шампанским, а я приму душ и закажу пиццу.
Джоуи заглянула в конверт, провела пальцем по стопке банкнот. «Деньги Тома», – с замиранием сердца подумала она.
– Заметано.
В поселке было людно. Весеннее тепло пробудило жителей от зимней спячки. Некоторые рестораны даже выставили столики на улицу, и Джоуи пожалела, что не приняла предложение Альфи провести вечер вне дома.
Холодильник с напитками стоял в глубине магазина. Альфи разрешил потратить не больше тридцати фунтов. Джоуи выбрала бутылку марочного вина за двадцать девять девяносто девять и направилась к кассе. Повернув за угол, она обнаружила, что стоит в очереди как раз за Томом Фицуильямом. Первым побуждением было оставить бутылку и уйти, однако, прежде чем она успела спастись бегством, Том ее заметил, и его лицо озарила искренняя улыбка.
– Джозефина! Приветствую.
– Привет, Том! – отозвалась Джоуи и поставила бутылку на прилавок рядом с покупками Тома.
– У вас какое-то событие?
– Нет. – Ее голос прозвучал чересчур громко и напряженно. – Просто отмечаем получку. Собственно, вашими деньгами.
– Ах, да. – Том покосился на купюры в руке Джоуи. – Альфи сегодня закончил работу. Теперь все ясно.
Джоуи вручила деньги парню за стойкой. Тот выдал ей пенни сдачи и принялся заворачивать бутылку в оберточную бумагу.
– Так как у вас дела? – раздался позади голос Тома.
– Прекрасно, – ответила она. – А у вас?
– Тоже прекрасно.
– Вот и хорошо, – сказала Джоуи, еле слыша собственные слова. – Просто замечательно.
Том ждал ее у выхода. На его губах играла улыбка; он был так красив, что Джоуи боялась поднять глаза.
– Идете наверх? – поинтересовался он.
Джоуи кивнула.
– Хорошо. Пройдусь с вами.
– Ладно, – с усилием улыбнулась она.
– Рад был встретить вас в баре.
– И я вас.
– Фредди разволновался.
Джоуи непонимающе взглянула на Тома.
– Занудный престарелый папаша разговаривает с загадочной юной красавицей.
– Ах, вот оно что! Боюсь, выражение «юная красавица» – не про меня.
– Вы себя недооцениваете.
– Вовсе нет! Через три года мне стукнет тридцать. Я, возможно, симпатичная, но уж никак не красивая.
– Когда тебе пятьдесят один, тридцать – вообще не возраст. Да, вы определенно симпатичная. И очень красивая.
Джоуи сглотнула. Ошибки быть не может: Том Фицуильям с ней заигрывает. Она несколько недель грезила о подобном разговоре, и вот мечта сбылась. Следует немедленно это прекратить. Однако она ответила:
– Спасибо, я польщена.
Том остановился, Джоуи тоже. Он как будто хотел что-то сказать, но передумал и улыбнулся.
– Знаете, то, что произошло тогда, в пабе…
– Пожалуйста, не надо, – перебила она. – Даже вспоминать не хочу.
– В том-то и дело. Я все время об этом думаю: когда один, в машине, в душе… Тот случай не выходит у меня из головы.
Джоуи почувствовала, что краснеет.
– Я не жду от вас ответа или каких-то действий. Просто хочу, чтобы вы знали: мне понравилось. Было здорово. И я ни в коем случае не думаю о вас плохо.
– Спасибо.
Они перешли дорогу напротив отеля «Мелвилл» и оказались у подножия холма. Вдоль отвесной каменной стены шла узкая тропка, укрытая густой листвой. Среди пышной весенней зелени прятались мутные уличные фонари. Здесь не было домов, лишь облезлая красная телефонная будка и старинный почтовый ящик, приделанный к стене. Безлюдное, укромное место.
