А теперь он предлагает Фредди кока-колу, шкварки и возможность узнать из первых рук, что случилось с Дженной и ее мамой. Фредди поспешно принялся искать ботинки.
Фредди нравился отель «Мелвилл». Иногда по воскресеньям они с родителями заходили сюда на ланч, а однажды привели бабушку и пили чай в небольшой зоне отдыха за стойкой администратора. Им подали крошечные пирожные с цветной обсыпкой, розовыми лепестками и кремом. У каждого был чайник со старомодным ситечком и сахарница с кусковым сахаром. В камине горел огонь, на заднем плане негромко звучал джаз. Все как в приятном сне.
Папа открыл парадную дверь, и Фредди окунулся в атмосферу взрослой жизни: возбужденные голоса, густой запах пива и ароматизированных свеч, безмолвная пляска теней на стенах, напольные вазы с тропическими растениями.
Отец прошел в бар, заказал Фредди колу, а себе пинту пенного.
– Видел здесь полицейскую мигалку, – обратился он к молоденькому пареньку за барной стойкой. – Что-то стряслось?
– Ничего особенного, – ответил бармен, на вид не сильно старше Фредди. – Какая-то дамочка с диагнозом приставала вон к тем двоим. Мы попросили ее уйти, а она отказалась. – Он пожал плечами, повернул пивной кран и позволил последним каплям нырнуть в пенную шапку.
– Бывает, – заметил папа. – Пришлось вызвать полицию?
– Наотрез отказывалась уходить. Посетители встревожились. Роб попытался уговорить ее, но она расшумелась еще сильнее.
– Порцию шкварок, пожалуйста. – Папа вынул бумажник. Бармен кивнул и поставил напитки на стойку. – И что эта женщина говорила?
– Всякую ерунду про могущественных воротил, которые всех контролируют. Типа нельзя верить тому, что пишут в газетах. Теория всемирного заговора. Короче, больная.
– Люк, наверное, в данном случае не следует использовать слово «больная», – ласково пожурил его папа. Тоже мне, святой Том Фицуильям. – Лучше «неуравновешенная».
Тут к нему подошел мужчина из той обиженной пары.
– Мистер Фицуильям, я Ральф Гросс. Наш сын Феликс учится в вашей школе, в восьмом классе. А это моя жена Эмма. – Эмма вежливо махнула им обоим и снова взялась за бокал вина. – Я просто хотел выразить восхищение, как изменилась школа при вашем руководстве. Мы уже собрались переезжать и даже подали запрос о переводе в Уэллс. Однако с тех пор, как вы стали директором, Феликс с радостью ходит в школу, и оценки у него улучшились. Вы уж простите, но та женщина, которую вывели, несла полную чушь.
– И что она говорила?
– Да всякий бред. Дескать, вы ее преследуете, ведете подрывную деятельность и так далее. И смех и грех. Я решил, вам стоит знать: мало ли, потом дойдет через испорченный телефон. Никто не воспринимает ее всерьез, не беспокойтесь. Мы все знаем, что вы прекрасный человек.
– Спасибо на добром слове, – сказал папа. – Для меня очень важна ваша поддержка. Я знаю Феликса, он отличный парень. Рад, что вам не придется переезжать.
Ральф пожал отцу руку и вернулся к своей жене, которая все это время беззастенчиво пялилась на папу и идиотски улыбалась.
Фредди поморщился и сел за столик в углу у двери. Они с отцом чокнулись друг с другом и захрустели шкварками. «Прикольно, но как-то странно», – отметил про себя Фредди. Они поболтали о его успехах в школе, о весеннем бале, на который он хочет сходить. Отец отпустил шуточку насчет девушек, а Фредди вежливо отмахнулся, бросив заученную фразу: «Я еще не дорос до девушек» (похоже, это уже не так). Ему пришло в голову, что такими темпами разговор дойдет до фотографий на его жестком диске. Он выпрямился и подобрался, приготовившись наврать про школьный проект по изучению психологических отклонений типа вуайеризма, однако папа так ничего и не спросил. Вскоре они вспоминали давно минувшие деньки, города, где им довелось побывать, и странных людей, которых им приходилось встречать. Отец был таким расслабленным и добродушным и проявлял такой искренний интерес к сыну, что Фредди набрался смелости и спросил:
– Папа, чего от тебя хотела та сердитая женщина из Озерного края?
Отец тут же напрягся.
– Что за сердитая женщина?
– Помнишь, мы ездили на экскурсию? Она подбежала и набросилась на тебя с кулаками.
– Конечно, помню. Не знаю. Дикое происшествие.
– Ты отвел ее на другую сторону улицы, и вы о чем-то разговаривали. Мне всегда было интересно, что она тебе сказала и что ты ей ответил.
– Бог ты мой, давно из головы вылетело! Наверное, сказал, что она ведет себя неадекватно и пугает мне жену и сына. Скорее всего, пытался ее успокоить.
– Я действительно испугался, – тихо произнес Фредди.
– Правда?
– Да. Никогда этого не забуду… Мама Дженны тоже тебя ненавидит.
– Думаю, между миссис Трипп и той дамой из Озерного края есть разница. Та дама перепутала меня с кем-то, просто обозналась. А мама Дженны… у нее явно какая-то проблема с психикой.
Фредди кивнул, соглашаясь.
– Как думаешь, они знакомы?
– Кто? Мама Дженны и женщина с озера?
– Да. Потому что… – Фредди помолчал, подбирая слова. – Я слышал, как вы с мамой разговаривали. Будто бы мама Дженны помнит нас с той поездки.
– Ты слышал наш разговор? Когда?
– Как-то утром на кухне.
Отец вздохнул.
– По-моему, мама Дженны никогда нас не встречала. Это плод ее больного воображения. Бедная женщина.
– Дженну теперь отправят в детский дом?
– Ох, не хотелось бы. Хотя такое возможно, если ее маму положат в лечебницу, а девочку не заберет к себе папа. Надеюсь, обойдется. Я приложу все усилия.
Фредди понимающе кивнул.
Ну еще бы. Мой папа – супергерой.
– 35 –
Джоуи все видела. Когда она вышла из автобуса, скандал только начинался. Она остановилась посмотреть, как развиваются события: кричащая женщина, машина с мигалкой, полицейские.
На улице собралась небольшая толпа. В Мелвилле мало происшествий – не каждый день из бара выводят сумасшедшую. Такое зрелище можно увидеть в городе, но не здесь, в тихой заводи, поэтому люди не могли пропустить удачную возможность поглазеть.
Наконец Джоуи вернулась домой. Внутри было темно и тихо – слышно, как капает вода из крана и побулькивает холодильник. Джоуи подошла к кабинету Ребекки и осторожно постучала в дверь.
– Да?
– А, ты дома…
Ребекка поспешно щелкнула мышкой, и фотография на мониторе сменилась таблицей с данными.
– Да, я дома. Привет.
В свете мониторов ее лицо казалось мертвенно-бледным, глаза были широко открыты, словно она несколько часов смотрела на экран не моргая. Из окна тянуло холодом, тем не менее Ребекка была в легкой блузке и без обуви.
