В общем, в отсутствие системы сдержек и противовесов в виде братьев и сестер Фредди считал своим долгом иногда ставить папу на место, чтобы тот не слишком задавался. Отец благосклонно терпел нападки. Он вообще неплохо относился к сыну, потому что не подозревал, насколько сильно Фредди его временами ненавидит.
Пропустив сарказм мимо ушей, отец включил кофеварку и стоял перед французским окном, задумчиво глядя на сад. Вскоре кухня наполнилась запахом кофе.
– Какая она?
– Кто?
– Девица, которую ты уберег от изнасилования в нелегальном такси.
Последовало молчание. Фредди не был уверен, что отец его расслышал, однако тот повернулся и облокотился на кухонный стол.
– Симпатичная.
– Симпатичная?
– Да, весьма симпатичная. Я с ней особо не разговаривал, мы слушали музыку. А потом стало ясно, что она напилась, поэтому я вызвал такси. Большую часть пути она спала.
– Мне показалось, она хотела тебя поцеловать.
– Что?
– Когда вы вышли из машины, она пыталась поцеловать тебя в губы.
Отец поморщился.
– Э-э, нет, сильно сомневаюсь.
Фредди иронично приподнял бровь. Он-то прекрасно все видел. Еще одна несчастная женщина, павшая жертвой обаяния Тома Фицуильяма. Очередная простушка, ослепленная блеском золотой монеты на дне колодца.
В кухне появилась мама: волосы влажные, лицо намазано кремом, только что из душа после утренней пробежки.
– В чем ты сильно сомневаешься? – спросила она.
– Ни в чем. – Отец бросил на Фредди предостерегающий взгляд. – Как побегала?
– Отлично. – Мама налила себе кофе. – На улице очень хорошо. Давайте сходим куда-нибудь.
Фредди предпочел бы провести выходные дома. От предложения сходить куда-нибудь, наводящего на мысли о быстрой ходьбе, тихих художественных галереях и неловком обеде в шикарном ресторане, его затошнило.
– Мне нужно делать уроки. Лучше останусь дома.
Мама обиженно надула губы.
– Может, тогда хоть мы с тобой выберемся в люди? – Она взяла папу за руку и с надеждой взглянула на него. – Например, пообедаем в пабе.
Отец похлопал ее по руке и улыбнулся.
– Да, обед в пабе – отличная идея.
Мама вся засветилась от радости. Фредди вспомнил, как Красные Сапоги цеплялась за отца, его строгий вид, когда он тащил ее к дому, других женщин и девушек, посылавших ему томные взгляды или слишком долго задерживавших его за руку в своих. Пахнуло пивом. Пахнуло кислым запахом тайн и лжи.
Фредди понимающе кивнул отцу и с удовлетворением отметил, что тот вздрогнул.
– 15 –
20 февраля
Дженна застегнула молнию на чемодане и поставила его стоймя. Весит целую тонну: кисточки, расчески, палитра теней для век, бутыль лака для волос, флаконы с тоником и основой под макияж. Минимум одежды, остальное – косметика.
Одиннадцатый класс отправляется на пять дней в Севилью. Автобус до аэропорта отходит от школы без четверти шесть утра. Еще только пять; на небе сияют звезды и перламутровая луна. Дженна заглянула в мамину комнату, прислушалась к сонному дыханию. Не нужно ее будить. Мама как ребенок – с ней гораздо легче, когда она спит. Дженна сунула в рюкзак пакет злаковых батончиков, еще раз проверила, на месте ли паспорт, нанесла блеск для губ и тихо вышла из дома.
Бесс ждала на углу, сунув руки в рукава синей куртки с логотипом школы. Голые ноги в сумеречном свете казались голубовато-белыми. Рядом стоял потрепанный металлический чемодан. При виде Дженны Бесс широко зевнула.
– Доброе утро, – поздоровалась Дженна.
Бесс застонала и приподняла чемодан. Колесиков не было, поэтому приходилось тащить его в руках, и при каждом шаге он больно бил ее по икрам.
– Поездки за границу – полный отстой, – сказала она.
– Мы еще в автобус не сели.
– Вот именно.
– Ты предпочла бы идти в школу?
– Да. Честное слово, лучше бы в школу.
Дженна усмехнулась. Через несколько минут Бесс усядется на заднее сиденье и будет радостно махать дальнобойщикам.
Автобус уже стоял у школы, деловито урча мотором. Рядом – толпа заспанных подростков.
– О господи, смотри! – ахнула Бесс, толкнув Дженну в бок.
К ним направлялся мистер Фицуильям с рюкзаком на плече, в темной куртке с капюшоном и джинсах.
– Всем buenos dias, – сказал он. – У жены сеньора Дельгадо преждевременные роды, а поскольку я – единственный из преподавателей, кто бегло говорит по-испански, меня вытащили из уютной постели, чтобы я сопровождал вас в Севилью. Не сомневаюсь, вы рады это слышать.
Бесс снова толкнула Дженну в бок. Та отмахнулась. Как и ожидалось, разочарованного гула не последовало: сеньора Дельгадо особо не любили, в то же время мистера Фицуильяма особо не ненавидели.
– Господи ты боже мой! – жарко прошептала Бесс на ухо Дженне. – Господи ты боже мой! Сейчас умру, честное слово. Вотпрямщас. О да, умираю…
– Тише ты, услышит.
– Ну и пусть. Обалдеть… просто нет слов.
– Только не вздумай к нему клеиться, – предостерегающе прошипела Дженна.
Бесс с ужасом воззрилась на подругу.
– Ты что, Джен! За кого ты меня принимаешь?
Дженна окинула взглядом поселок, озаренный мягким светом уличных фонарей. Утром мама проснется, вспомнит, что дочь уехала, встанет с теплой постели и, не позавтракав, примется лихорадочно прочесывать дом в поисках «этих» – неведомых и неуловимых преследователей. По неизвестной причине они ее выслеживают, запутывают, мучают: по ночам пробираются в дом, переставляют вещи, откручивают лампочки, сверлят крошечные отверстия в стенах, царапают иероглифы на всех поверхностях. Потом мама сядет за компьютер и тщательно запишет все изменения, случившиеся за ночь, а после зайдет в один из многочисленных чатов, где жертвы так называемого группового преследования делятся друг с другом «неопровержимыми доказательствами», укрепляясь в собственном безумии.
С тех пор как маме стало хуже, Дженна ни разу не уезжала из дома больше чем на одну ночь. Отец уговорил ее съездить в Севилью, оплатил поездку и пообещал, что будет навещать маму каждый день. «Отвлекись и ни о чем не думай», – сказал он. Вряд ли папа станет приезжать к маме ежедневно; из Уэстон-сьюпер-мер до Мелвилла полтора часа езды, к тому же ему надо управляться с собственной скобяной лавкой и присматривать за Итаном. Как бы там ни было, чемодан покоится в утробе автобуса, Дженна на заднем сиденье рядом с Бесс, поэтому уже не имеет смысла переживать.
Автобус тронулся, и вскоре Мелвилл превратился в мутное пятно на горизонте. Дженна позволила себе расслабиться и даже улыбнулась при мысли о пяти днях в душевном здравии. Она повернулась, чтобы поделиться своей радостью с Бесс, однако та с дебильным видом таращилась на затылок мистера Фицуильяма.
