Гай кинул взгляд на нож. Двумя пальцами тронул рукоятку, проверяя, насколько прочно вошло лезвие в древесину.
– Уйдите отсюда, – сказала Сабина.
Ей не нравилось, что Гай стоит рядом с ножом.
– Поздно же, папа, – сказал Гай, как будто все дело было в том, что они спали, а отец их разбудил.
– Вот и марш обратно в постель! Нечего по дому нагишом расхаживать! – сказал Говард.
Подойдя к Гаю, Китти обняла его, провела рукой по гладкой коже спины.
– Я пойду уложу их, – сказала она, протягивая руку подошедшему Го. Сейчас это были дети, заспанные, полуголые.
– Большие уж, сами спать лягут, – огрызнулся Говард как-то неуверенно, без прежней злобы. Он поглядел вслед удалявшейся жене. – Возвращайся, когда разберешься с ними.
Китти остановилась и обратила к мужу свое красивое лицо, внезапно ставшее спокойным и уверенным. Что бы только что ни происходило, сейчас закончилось благодаря Гаю, каким-то образом разрядившему обстановку.
– Я иду спать, – объявила мужу Китти. – Поговорим позже.
И вместе с мальчиками она скрылась в коридоре.
Говард Плейт бросил взгляд на Сабину. На кухне они остались вдвоем. Говард брезгливо покачал головой:
– Вечно она на меня плюет!
– Поздно, – сказала Сабина.
Говард принялся растирать ладонями голову и лицо, словно пытаясь разогнать кровь, омывающую его мозг.
– Я же только хотел, чтоб они домой вернулись. Им дома быть надо. Я уже лег и хотел, чтоб жена была рядом и дети тоже. – Он обвел глазами кухню, словно пытаясь понять, откуда, с какого места все пошло не так, а разговор о том, где кому полагается спать, вылился во что-то совершенно незапланированное. – Вы не можете ей указывать. Она не должна вас слушать.
Сабина кивнула. Для споров время было не подходящее. Задняя дверь рядом, секунда – и он исчезнет.
– Ладно, – проговорил он. – Ладно. Скажите ей, чтоб утром, как встанет, сразу же мне позвонила.
– Скажу, – согласилась Сабина.
Говард Плейт без куртки, с непокрытой головой шагнул в непроницаемую белизну завывающей метели, о которой Сабина, до того как открыла дверь, даже и не догадывалась. Закрыв дверь, она увидела, что ее голые ноги запорошены снегом, и щелкнула замком. Видеть дорогу в такую погоду невозможно. Он может заехать в кювет; а если машина застрянет, забуксует, разбрасывая грязь и мерзлый снег задними колесами, и он решит идти пешком, то далеко ли сможет пройти без куртки? Как долго выдержит Говард Плейт, бредя по улочкам Аллайанса, прежде чем ляжет в снег отдохнуть на минутку и превратится в ледышку? И все станут вспоминать этот вечер, и то, в каком безумии он, должно быть, пребывал, если бросился на улицу без куртки в такую погоду. Люди замерзают насмерть сплошь и рядом, но этого никогда не происходит в тот день, когда ты от всей души желаешь кому-то: «Хоть бы замерз насмерть!»
Вернувшись в кухню, Сабина, крепко ухватив нож за рукоятку, выдернула его из столешницы и положила обратно в ящик, чтобы торчащее из дерева лезвие не стало первым, что увидят обитатели дома, придя сюда утром завтракать. Она потерла пальцем оставшуюся на столе бороздку. Еще один памятный знак.
Помнишь ту ночь, когда Говард приехал и воткнул нож в кухонный стол?
Сабина направилась к себе в комнату, но машинально, по привычке завернула не направо, а налево. Мальчики приподнялись на локтях на своих постелях. Они моргали, силясь разглядеть ее в темноте.
– Ушел он? – спросил Го.
– Домой отправился, – ответила Сабина. – Все хорошо.
Солгать им было на удивление просто. Они хотели верить, что все будет хорошо, а она хотела, чтобы они верили в это.
– Нам показалось, что дверь хлопнула, – сказал Гай. – Он как, ничего?
– Успокоился, по-моему.
Ей хотелось добавить: «Благодаря тебе», но Гая могло совсем не обрадовать то, что по существу, он прогнал отца.
– А бабушка так и не проснулась?
Сабина покачала головой.
– А вот теперь спать.
Она подошла к кровати Гая, а затем – к кровати Го, поцеловала обоих в лоб, хоть подобные нежности и были им не по возрасту. В такую ночь можно.
– Спокойной ночи, – сказал Го.
– Спокойной ночи, Сабина, – сказал Гай.
Сабина тихо попятилась к двери и вышла, прикрыв ее за собой. Ей хотелось верить, что мальчики уже спят, что заснули мгновенно, успокоенные ее словами.
В гостиной лежала, глядя в потолок, Китти.
– Как твой порез? – спросила Сабина.
– Не надо было мне тебя с Говардом оставлять.
– Все прошло отлично. Он тихо-мирно убрался. – Наклонившись к Китти, она вгляделась в ее лицо. Большим пальцем провела по заплаканной щеке. Ничего страшного. Зашивать, по крайней мере, не потребуется.
– Никуда от него не деться, – сказала Китти, похоже решившая посвятить остаток ночи мучительным раздумьям о своей жизни.
– Есть куда, – сказала Сабина. Сев рядом, она взяла золовку за руку. – В Калифорнию он не потащится.
– Повезло тебе, – задумчиво протянула Китти. – Видать, очень ты ему не понравилась.
– Я хочу, чтобы ты и мальчики уехали в Калифорнию вместе со мной.
Единственное, чего Сабина не могла понять, – как эта мысль не пришла ей в голову раньше.
Китти вскинула на нее глаза:
– Уехать из Аллайанса?
– И немедленно.
Китти села и положила подушку себе на колени. Она должна была уехать вместе с братом. Должна была стать ассистенткой фокусника, увидеть океан.
– Бросить маму и Берни?
– Будешь часто навещать их.
– О господи, – вздохнула Китти. – Не знаю даже… – Она покосилась на Сабину. – Я ведь уже не девочка. Даже не знаю, как это можно – сняться с насиженного места, всю жизнь поменять. – Потянувшись к Сабине, она коснулась ее щеки. Ладонь Китти была прохладной, как свежий древесный листок. – Вот ждешь, ждешь, чтобы что-нибудь произошло, а когда наконец это происходит, то не знаешь, что делать.
Сабина зажмурилась и поцеловала Китти. Хотелось верить, что поцелуй вышел бы куда лучше, не будь она такой усталой.
– Не обязательно решать прямо сейчас, – шепнула Китти. – Не уезжать же посреди ночи.
Сабина покачала головой:
– Это хорошее предложение. И завтра оно хуже не станет.
Она встала, и Китти тоже встала. Вместе они убрали одеяла. Теперь постель была правильного размера, и Сабина обняла Китти и прижала ее к груди. Вот оно – то, о чем ей все твердили, от чего она отказалась ради Парсифаля, даже не успев толком узнать. Китти уткнулась лицом ей в шею:
