– Мне неприятно тебя из комнаты выгонять, – сказала Китти, – но нельзя же, чтобы мальчишки в двуспальной кровати спали!
– Конечно, нельзя, – согласилась Сабина. – И забудь, не думай об этом.
Уходя из комнаты, она даже не оглянулась, но чувство потери испытала. Поняла, что ей будет не хватать ужасного клетчатого коврика, бейсбольных трофеев Парсифаля с его именем, выгравированным на металлических табличках, узкой кровати и ночных размышлений о Парсифале. Найдя пакет с покупками из «Уолмарта», она и его перенесла в свое новое обиталище.
– Может, сделать мальчикам макет Белого дома или усадьбы «Монтичелло»? – спросила она Китти. – Я могу даже поучить их самих макеты строить.
– Сделай твой дом, – сказала Китти, набивая ящик сложенными носками. – Это им точно будет интересно.
– Дом Фана?
– Твой дом, дом Фана. Они будут в восторге.
Дот привезла мальчиков в три часа. Втроем они молча скользнули в дом через заднюю дверь, расшнуровали ботинки и прошлепали по полу в одних носках. Похоже, в машине Дот все сказала внукам. Только этим и можно было объяснить их притихший вид.
– Привет! – воскликнула Китти, выходя из комнаты Парсифаля, где только что застелила постели. – Ну, вот вы и дома.
– Ага, дома, – сказал Гай безо всякого энтузиазма.
– Значит, вы знаете.
Го кивнул, а Гай направился к холодильнику и, приоткрыв дверцу на ширину плеча, нырнул туда без всякой видимой цели.
– Они восприняли это спокойно, – сказала Дот, стягивая перчатки, а затем и шарф. – Мы хорошо поговорили по дороге, обсудили все, правда же, Го?
– Ну да, конечно, – ответил Го. Его роскошная шевелюра была примята плотной шапкой, которую заставила надеть бабушка.
Гай все так и стоял, наполовину скрывшись в холодильнике. Бедра мальчика покачивались туда-сюда, как будто в такт слышимой ему одному громкой музыке.
Подойдя, Китти крепко обняла Го. Он был на полголовы выше матери и прильнул щекой к ее лбу. Выпустив старшего сына из объятий, она подошла к младшему и, обхватив его руками за талию, потянула на себя, чтобы заставить вылезти из холодильника.
– Ты еще не замерз там?
– Пока нет.
– Не надо злиться на меня, Гай. Я, ей-богу, просто не могла уже это терпеть.
Гай выпрямился – раскрасневшийся и печальный. За неделю он явно вырос.
– Ладно, – сказал он и легонько обнял Китти. – Не злюсь, видишь?
Китти крепко поцеловала его в щеку.
– Хорошо. Мы это как-нибудь разрулим. А пока комнату я вам приготовила.
– А где же тетя Сабина будет спать? – поинтересовался Го.
– В комнате Берти.
– А Берти тогда где?
– Ну, довольно вопросов! – отрезала Дот, не желавшая углубляться в вопрос, где спит Берти. – В доме есть где лечь и подушек полно. Дом этот – мой, и каждому в нем я гарантирую здоровый ночной сон.
– Прямо президентские выборы – кто больше наобещает, – сказал Гай.
Дот дала ему печенье, и Гай с детской готовностью принял угощение.
– В таком случае я желаю знать, что мне причитается в случае победы на выборах.
– Сабина собирается сделать нам дом, – сказала Китти. – Макет любого дома на наш выбор. Я подумала, что было бы здорово, если бы она сделала макет своего особняка в Лос-Анджелесе.
– Я видела ее макеты, – подхватила Дот, радуясь возможности увести разговор от неудачных браков и вопроса «кто где спит». – Все как настоящее, только маленькое.
– Вы умеете? – удивился Го.
– Это моя профессия, – ответила Сабина.
– Я думал, вы ассистентка фокусника, – сказал Гай с подозрением в голосе.
– Аренду этими деньгами не оплатишь. Макетами я зарабатывала долгие годы. А сейчас я их делаю, просто чтобы было чем заняться.
– Ассистентка фокусника! – воскликнула Дот, схватившись за грудь, словно с ней приключился инфаркт. – Господи, да мы же с самого приезда Сабины ни разу не смотрели запись!
Сабина подумала, что Дот шутит, но на лицах всех присутствующих застыл неподдельный испуг.
– И что в этом такого? – спросила Сабина.
– Мы ее смотрим почти каждый вечер, – пояснила Китти. В ее голосе неожиданно прорезались тревожные нотки.
– Такого перерыва у нас еще не было, – сказал Го. – Никогда!
Они провинились – Дот Феттерс и трое Плейтов. Больше двух недель не притрагивались к своему талисману – единственному, что связывало их с умершим сыном, умершим братом, умершим дядей. Они не платили дани памяти своему кумиру. Они его забыли!
– Бросьте! – вмешалась Сабина, легонько похлопав Дот по плечу. – Господи боже, ну не смотрели вы видео. Тем лучше – дали себе отдых. Нельзя каждый вечер смотреть одно и то же. Это просто вредно.
– Ты, наверное, думаешь, что мы забыли его, – протянула Дот жалобным, тонким, будто не своим голосом.
– Но зачем же без конца смотреть запись! Я здесь, такая же, как там. Вот она я, живая. Вы видите меня каждый день. – Она приблизила лицо к самому носу Дот. – Это одно и то же.
– Давайте посмотрим прямо сейчас, – сказал Гай.
Все воззрились на него. Гай нечасто выступал с предложениями, в особенности такими, какие были бы по нраву окружающим.
– Я включу. – Гай решительно направился в гостиную. Остальные гуськом потянулись за ним. Позади всех поплелась Сабина – и тоже заняла место перед экраном.
– Не понимаю я этого, – сказала она. – Знаю, что надо бы понять, но не могу.
– Ш-ш, – шикнула Дот.
Гай нажал на «пуск» и растянулся на ковре.
И вот он, Джонни Карсон, все в том же бежевом костюме, с серебристым ежиком волос и заговорщической улыбкой.
– А когда мы вернемся, вас ожидает приятный сюрприз, – прошептал Го. – Впервые в нашем шоу – фокусник Парсифаль!
– А когда мы вернемся, вас ожидает приятный сюрприз, – сказал Джонни Карсон, поигрывая карандашом. – Впервые в нашем шоу – фокусник Парсифаль! – И стукнул ластиком по столу.
– Так что советую не отходить от экрана! – сказал Го.
Никто не остановил его, не попросил помолчать. Всем хотелось повторять эти слова. Слишком долго они не видели Джонни Карсона, и сейчас знакомый голос дарил им отраду, обволакивал, точно порыв свежего ветра, приносящий с собой аромат соленой океанской воды и цветов лайма.
– Так что советую не отходить от экрана! – сказал Джонни Карсон.
Заиграла музыка, а затем показалась картинка: телевизор и торшер в своем бесконечном любовном танце. Потом появился круг с цифрами отсчета, и все стали считать: три, два, один. Даже у Сабины беззвучно зашевелились губы. Ею овладело странное нетерпение, подобное тому, что она ощущала, встречая Парсифаля в аэропорту в те редкие разы, когда он летал один. Тогда она стояла в конце коридора в толпе других таких же брошенных и жаждущих встречи душ и думала: «Вот сейчас я увижу его!» Ей было трудно стоять на месте и не проталкиваться вперед.
