– Я только подумала… – Сабина покачала головой: – Нет, ничего.
– До чего же момент паршивый, – досадливо сказала Китти. – Свадьба Берти на носу. И ты здесь. Приехала, что называется, в Небраску отдохнуть. Ты, должно быть, уже думаешь, что мы тут все с ума посходили.
Китти с мальчиками будут здесь? Круглые сутки? Целые дни общения с Китти, дни, полные Китти…
– Берти съехала, – сказала Сабина. И, предавая швейную мастерскую, продолжала: – Она здесь и не ночевала ни разу с тех пор, как… – И осеклась, так и не придумав, какими словами закончить предложение. – Комната пустует. А что касается того, кто здесь с ума посходил, то по мне вы все совершенно нормальные.
– Но я-то точно с катушек слетела.
– Что случилось?
Китти дернула под свитером тощими плечами.
– Да ничего нового, ей-богу.
– Вот где она! – весело сказала Дот, входя в кухню. В руке она крепко сжимала сумочку. Кудельки были аккуратно причесаны и сбрызнуты лаком. – Вот бы тебе пораньше приехать, к завтраку! Сабина приготовила яйца по-бенедиктински. Это было просто чудо, настоящее чудо!
Берти уехала, Сабина здесь, на горизонте – швейная мастерская. И в довершение всего – чудесный завтрак.
– Жалко, что я не поспела, – сказала Китти.
Дот взяла дочь за подбородок и повернула ее лицо к свету.
– У тебя кошмарный вид.
– Да, знаю.
– Есть причина?
– Все та же. Та же самая.
Лучезарное настроение Дот померкло. Она внимательно вглядывалась в Китти, пытаясь понять, что происходит с дочерью.
– Ты редко стала бывать здесь в последнее время.
– Ну, – Китти сунула руку в сумочку за пачкой сигарет, – это мы исправим.
Дот отпустила ее подбородок и села за стол:
– Дай-ка и мне одну.
Дот не курила, но бывают ситуации, когда любой закурит.
– Не навсегда.
– Ну а навсегда так навсегда, – сказала Дот, привыкшая на всякий случай учитывать все варианты. – Раньше же мы жили с тобой вместе и ничего – неплохо жили. Ты и мальчиков перевезешь?
– Конечно.
– А они уже знают?
Китти передала Сабине и Дот сигареты, а потом поднесла огонь ко всем трем.
– Скажу им, когда из школы вернутся. Я еще не собрала их вещи. Надо будет еще раз домой съездить.
– А Говард знает?
Китти неспешно затянулась и встала взять пепельницу.
– Я сказала ему, но не уверена, что он понял. Мы оба не слишком-то слышали друг друга. По-моему, и он разок-другой сказал, что тоже собирается меня бросить.
В своей белой форме, с сигаретой, зажатой между пальцами, Дот была похожа на олимпийского чемпиона по неудачному выпихиванию детей из дома.
– Ну, собираться много кто может, а действительно уйти – это дело другое. Да и ты, котенок, – она похлопала дочь по руке, – сколько раз уже от него уходила?
– Думаю, в этот раз все будет по-настоящему, – спокойно сказала Китти.
– Если ты так решила, – ответила мать, – то надеюсь, что все получится.
– Мне надо решить, как лучше для мальчиков.
– Надо, – сказала Дот.
Ни та, ни другая не пояснила, что понимает под словом «лучше» – с отцом или без отца. Дот взглянула на свои часики:
– Я могу не выходить на работу. Позвоню и скажусь больной. Ничего страшного.
Китти покачала головой:
– Если ты не будешь выходить на работу всякий раз, как мы с Говардом решаем, что между нами все кончено, ты потеряешь место, а другого не найдешь.
Рассмеявшись, Дот потянулась к своей старшей, намереваясь взъерошить ей волосы.
– О господи, – сказала она, притронувшись к ее шее. – Он тебе по шее врезал.
Китти двумя пальцами легонько коснулась пластыря.
– Ну, я его тоже разок-другой саданула.
– Вот в чем разница между мной и Китти. Когда Говард бьет ее, Китти дает ему сдачи. А я никогда не давала сдачи Элу. Мне такое даже в голову не приходило. Ударь я его, от меня бы мокрого места не осталось.
– Папа был намного крупнее тебя, – сказала Китти.
Дот покачала головой – дескать, не в размерах тут дело.
– У тебя характер круче. Я ведь и не бросала Эла. По-настоящему – ни разу.
Сабина вызвалась поехать с Китти и помочь ей собраться, чтобы Дот явилась на работу лишь с крохотной задержкой, которую никто даже и не заметит. В это время года все так или иначе опаздывают: то машина не заводится, то в кювет угодишь на скользкой дороге. Чем хороша зима, так это тем, что ей можно оправдать любое опоздание.
Китти и Сабина ехали к дому Плейтов. Они включили печку на полную мощность, но все равно мерзли. Казалось, холодный воздух врывается в салон прямо сквозь ветровое стекло.
– Ну, – сказала Сабина, – может, сейчас расскажешь, в чем дело?
– В Говарде, – сказала Китти.
Каким красивым он, наверное, был в двадцать один год, до того как упал с маневрового локомотива, – худой, длинноногий, загорелый летом, волосы еще огненно-рыжие, цвета новенького пенни, чуть выгоревшие от работы на свежем воздухе. Говард стоит на обочине, а за ним, во все стороны, куда ни глянь, раскинулись поля. Веснушки его потемнели и не видны на загорелом дочерна лице. Вот он, в белой футболке, заметный издалека, стоит молча – сильный, храбрый, полный опасного, бесшабашного веселья.
– И что с Говардом?
– После того как Берти упала, все у нас пошло наперекосяк. Настоящая война началась. Не из-за чего-то. Просто так. – Китти задумчиво поглядела на проносящиеся мимо заснеженные домки. – Я могла бы рассказать тебе, что он мне говорит или что делает. Но причина – не в этом. Просто я устала. Он все время переходит черту. Я отодвигаю ее – и он переходит снова. И так до бесконечности.
Сабина ни за что не призналась бы в этом Китти, но она сомневалась в судьбоносности поездки за вещами и переезда к Дот. Она подозревала, что это лишь часть природного цикла, ежегодная осенняя распутица в отношениях, которая скоро сменится зимним покоем. О том, что на сей раз уход будет окончательным, Китти говорила не слишком убедительно, да и сама, похоже, не была в этом убеждена. В ее голосе даже подлинного желания почти не звучало – лишь усталая жажда. Китти мечтала уйти от Говарда, как мечтают справить новое пальто на зиму, выбить у начальника дополнительный перерыв на работе, обзавестись швейной мастерской. Сабине такая мечта казалась в высшей степени достойной: Китти заслуживала свободы и лучшей участи; имея способности брата, она должна была получить возможность их реализовать. Впрочем, копаться в чужом браке и выносить вердикт «дело дрянь» на основании двухнедельных наблюдений – развлечение глупее некуда. Что соединяет супругов и что их разлучает, порою остается неведомым даже им самим. Ну а свежеобретенной невестке из Лос-Анджелеса лучше заняться складыванием свитеров в чемоданы, чем давать советы.
