Дверь комнаты захлопнули, и замок громко щелкнул. От этого звука Сабина открыла глаза.
– Они спят! – произнес голос в коридоре. Почему так громко, если она спит? Кто это? Го?
Сабина закрыла глаза и попыталась вновь скользнуть в сон. Его привкус остался на губах. Подушка была мокрой от слез. Она хотела не вспоминать, а спать, снова оказаться там. Где она сейчас? В Небраске. В комнате Парсифаля. Вот уж что больше похоже на сон. То, что привиделось ей минуту назад, было куда роднее. Зарывшись в подушку, Сабина старалась дышать глубоко и ровно, как во сне, но вернуться не удавалось. Мало-помалу реальный мир вступал в свои права. Дот и Берти уже вернулись, а мальчики? Из коридора донеслись шорохи, засмеялась Дот. Наверное, удивляются, с чего это она завалилась спать среди дня. Сабина всегда чувствовала себя неловко, если задремывала в неурочное время, не то что Парсифаль – тот дремал торжественно, раскинувшись на диване посреди бела дня, отключив телефон, чтобы никто не прерывал его долгое путешествие в страну грез. Сабина шевельнулась, подалась вперед и только тут почувствовала теплое дыхание на затылке и тяжесть обвившей ее талию чужой руки. Она легла в постель Парсифаля. Она уснула. Китти рассказывала ей очередную страшную историю. Обе они лежали на боку, Сабина – лицом к окну, а Китти – лицом к Сабине. Теперь Сабина ясно различала почти неуловимые звуки, какие издает человек, тихо спящий рядом. Спине было тепло – неудивительно, что она заснула без одеяла. Проснись Китти, Сабина бы наверняка смутилась, но сейчас она радовалась нежданно выпавшей удаче – поспать с кем-то рядом. Сабина попыталась вспомнить, когда в последний раз спала с кем-то в одной постели. В первые недели после смерти Фана она ложилась к Парсифалю. Обнимала его, когда он просил, но спать не спала. В детстве она обожала залезать в постель к родителям. Они разрешали такое, когда ей снились кошмары, во время грозы или легких землетрясений, из тех, когда не надо вставать в дверной проем. Но когда это было последний раз? Все ночи, которые ей помнились, она проводила одна. Наверное, последний раз был архитектор – тот, с яхтой. Она осталась, потому что он уж очень хотел приготовить ей ужин. С готовкой архитектор провозился до десяти, так что после секса у Сабины уже не было сил садиться в машину и ехать домой. На это он и рассчитывал. Он хотел, чтобы она уснула и провела с ним всю ночь. Он все предусмотрел: одеяло, простыни и даже стакан воды поставил на подоконник рядом с кроватью, на случай если она проснется среди ночи и захочет пить. Это повторялось еще несколько раз. Было приятно, но все же Сабине чудилась в этом какая-то неправильность. Спать вместе было для нее знаком любви. Именно этого хотел архитектор, но сама Сабина любви с архитектором определенно не хотела. Утром он выжимал ей сок на завтрак и рвался в ванную чистить зубы, когда она принимала там душ.
Китти заворочалась, уперлась лбом Сабине в затылок, прижалась ногами к ее ногам.
– Заснула я, – сказала Китти хриплым со сна голосом.
– Китти… – прошептала Сабина.
Китти отпрянула, приподнялась на локте.
– Господи… – протянула она. – Вот так дела! – Она села, запустив пальцы себе в волосы, с силой потерла голову. – Обычно я вот так не отключаюсь. Видать, зверски устала. Все эти разговоры… Они нас вымотали!
– Вернулись! Я их слышала.
– Кто вернулся?
– Дот, Берти. Думаю, и мальчики тоже.
Китти встала, потянулась. Ее рубашка вылезла из джинсов, обнажив белую полоску живота.
– Наверное, надо мне пойти узнать, не требуется ли там материнское руководство.
Сабина кивнула, но сама вставать не спешила. Кто бы мог подумать, что односпальная кровать окажется такой просторной? Что двое смогут уснуть в ней рядом, сами того не заметив?
– Мы с тобой совсем скелеты, – сказала Китти, как будто думала о том же. Она шлепнула себя по животу. – Вдвоем уместились на узенькой постели!
Сабина встала и прошла по коридору босиком, одуревшая – со сна и после того, что приснилось. Сон был прекрасен, хоть она и плакала. Глупее всего ей казалось трусить за Китти, как послушная овечка, вместо того, чтобы коснуться ее плеча и сказать какие-то слова – поблагодарить, заверить в своей теперь уже абсолютной дружбе. Они провели вместе целый день. Съездили в магазин, поделились секретами. Спали в одной постели. Разве не стоит им сейчас улучить минутку, чтобы шепнуть что-то друг другу, вместо того чтобы молча, гуськом следовать на кухню?
– Вот и мои девочки, – сказала Дот. – Любительницы поспать среди дня!
– Поспать было чудо как хорошо, – сказала Китти, заправляя рубашку. – Кофе готов?
– Две минутки, и будет. – Из соседней комнаты доносились звуки телевизора. Жизнь в этом доме протекала под музыкальную заставку к новостям.
– Не надо, – сказала Китти. – Я думала, готовый есть.
Дот замахала на нее руками и достала перколятор. Кто сейчас пользуется перколятором! В доме Фана на Иволговой улице была машина для капучино, другая – для эспрессо, френч-пресс, а для больших вечеринок – «Мистер Кофе» с двумя кофейниками, чтобы делать в одном обычный кофе, а в другом – без кофеина. Зерна Парсифаль хранил в морозилке. «Налей-ка мне чашечку».
Го и Гай сидели за столом. Сейчас между братьями царила идиллия – они вместе читали спортивный раздел газеты и ели сэндвичи с сыром. При всей сложности их отношений мальчиков словно связывал друг с другом невидимый трехфутовый канат. Оба съели ровно половину своих сэндвичей, у обоих возле тарелки стояло по стакану молока, недопитого в подозрительно одинаковой степени.
– «Лейкерсы» облажались, – презрительно бросил Гай. – По-хорошему надо бы разогнать их всех.
– Как дела в школе? Нормально? – спросила Китти. Наклонившись к сыну, она убрала прядь волос с его левого глаза.
– Угу, – пробурчал Гай.
– За ланчем все стали едой швыряться, – поведал Го, аж просияв от воспоминания. – Бабушке пришлось все это прекращать. Она в самом центре очутилась.
– Да они швырялись-то всего лишь горохом, – скромно призналась Дот.
– Но в нее никто не кидал, – отметил Го.
– Приятно слышать, что ребята эти хоть старость уважают, – сказала Китти. Руки ее так и сновали туда-сюда. Гладя плечи Дот, похлопывая по спине Го, они успокаивали, утихомиривали.
Го поднял на мать затуманенные любовью и оттого будто сонные глаза:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Конечно, хорошо, – ответила Китти.
– Я потому спросил, что ты вдруг легла.
– А ты у нас полиция сна, что ли? – поинтересовался Гай, не отрываясь от газеты.
Го открыл было рот, чтобы ответить, но Китти его опередила:
– Мы с Сабиной жутко утомили друг друга. Все болтали, болтали, пока просто не вырубились. Мы и сами не заметили. Сидели, говорили, и вдруг – хлоп! – Китти заговорщически покосилась на Сабину.
