– Наверное, я вас разбудила. Разбудила, да?
– Не думаю, что так, – сказала Сабина.
Неужели она не спала? Сабину не покидало чувство, что она побывала на улице. Неужели бродила во сне? От такой мысли Сабину бросило в дрожь, и она взглянула в окно. Увидела два освещенных уличным фонарем алюминиевых столба для сушки белья. Веревки между ними не было.
– Снаружи – черт-те что, никак не прояснится.
– А я все никак не проснусь, – призналась Сабина.
На лице Китти мелькнуло беспокойство – на лице столь Парсифалевом, что Сабина готова была смотреть на него всю ночь. Двадцать два года она в него вглядывалась. Видела его в гриме, пышущее жаром во время болезни, спящее. Она узнала бы это лицо где угодно.
– Идите обратно в постель, – сказала Китти. – Вы измотались, наверное. А я вас, как понимаю, разбудила.
Сабина, зевнув, покачала головой. Села за кухонный стол.
– Можно мне одну? – спросила она, беря со стола пачку сигарет.
– Вы курите? Вот уж не думала, что в Калифорнии кто-то курит!
– Я не курю, но я же не в Калифорнии.
Сабина трижды пыталась прикурить от зажигалки, пока Китти не протянула через стол руку, чтобы помочь. Щелкнула, и из синего пластикового коробка тут же вырвался огонек. «Защита от ребенка», – пояснила Китти. Сидя друг напротив друга, женщины курили, и каждая старалась не пожирать глазами собеседницу.
– Спасибо, что так хорошо приняли маму, – сказала Китти. – В Лос-Анджелесе ее обихаживали и еще сюда к нам приехали навестить. Ей это здорово помогло.
– Мама у вас потрясающая.
Китти кивнула без особого энтузиазма.
– Да, но далеко не все на вашем месте поступили бы так же. Не каждый готов себя утруждать ради каких-то людей из прошлого.
Было время, когда Сабина считала, что личное – это личное, надо держать его при себе. Но теперь все, что было так важно для нее, принадлежало уже не только ей.
– Я плоховато справлялась со всем, что на меня навалилось, – сказала она. – Так что мама ваша и Берти мне тоже здорово помогли.
Китти, похоже, ее поняла. Может быть, она и сама справлялась плоховато.
– Простите, что я на похороны Гая не приехала. Будь хоть малейшая возможность, я бы, уж поверьте, добралась.
– Вы не знали, – сказала Сабина. – А я про вас не знала.
– И все же мне очень стыдно. – Прикрыв рукой глаза, Китти покачала головой. – Поверить не могу, что сижу и разговариваю с женой Гая!
Почему же быть женой Гая – совсем не то, что женой Парсифаля? Гая Сабина не знала. Она чувствовала себя какой-то лгуньей, исподволь готовясь к еще одной ночи откровений, наподобие той, что пережила с Дот в «Шератоне». Ведь она жена Парсифаля!
– Послушайте, – сказала она, – нам надо прояснить одну вещь.
– Что Гай был геем?
Сабина вздохнула.
– Это мать вам сказала?
– Он всегда был геем. – Выгнув шею, Китти пустила к потолку струйку дыма. – И, по-моему, наоборот: сказала об этом матери я. Но точно не помню.
– Понятно.
– Мне не важно, как вы устроили свой брак. А вот что важно, так это то, что вы его знали, что были с ним рядом. Были с ним все годы, когда меня рядом не было. Вы были с ним, когда он умирал. Ведь так?
Сабина кивнула. И опять перенеслась в тот подвальный кабинет «Седарс-Синая», под слепящий свет ламп, и увидела его, распростертого на языке аппарата МРТ. Она отогнала видение прочь.
Китти ожидала еще каких-то слов. Их не было. Тогда она спросила:
– А как он?..
Взгляд Китти пронизывал ее насквозь. Но рука Сабины, державшая сигарету, не дрогнула, застыв над столом, не достигнув рта.
– Очень быстро. Заболела голова. Аневризма. Разрыв сосуда. И все.
Глаза Китти вновь наполнились слезами, и она отвернулась. Китти могла бы показаться Сабине старше Парсифаля, не состарься тот под конец так заметно. Много лет он был младшим, в какой-то период они сравнялись годами, а перед смертью он превратился в старшего брата.
Рукавом толстовки Китти промокнула нос.
– Вам мама говорила, что я сына Гаем назвала? Моего младшего. Старший у меня – Говард, в честь отца, а младший все-таки Гай. Может, мне следует теперь его переименовать? Правда, футболисту по имени Парсифаль может прийтись нелегко.
– Тогда, наверное, не стоит.
Улыбка Китти была столь мимолетной, что секунду спустя Сабина даже не могла сказать, улыбнулась ли та вообще.
– Вот фокуснику зваться Парсифалем – в самый раз. Подходит куда больше, чем те имена, что он напридумывал себе в детстве. У него набралась их целая тетрадка. И имена там были трех категорий. – Для наглядности Китти подняла вверх три пальца. – Псевдонимы для повседневной жизни, затем сценические, а еще он подбирал себе третье имя, резервное, на тот случай, если раскроется, что он живет под вымышленным именем, вот тогда он станет пользоваться третьим как настоящим. Третье имя было настоящим шедевром конспирации. Ему надлежало быть обманчиво безликим. Гай постоянно тренировался, чтобы подписи выглядели убедительными.
Да уж, тренироваться Парсифаль умел как никто! Упражняться, пока фокус не въестся в печенку, пока не научишься чувствовать пальцами каждую из пятидесяти двух карт колоды. Работать, пока работа не перестанет казаться тебе работой. «Довериться своим мыслям, знаниям можно не всегда, – говорил он Сабине. – Иное дело – плоть и кровь. Надо работать так, чтобы фокус проник тебе в плоть и кровь».
– Тед Петри, – сказала Сабина. – Вот его третье имя. А первого не было.
Китти кивнула:
– «Тед Петри» в списке присутствовал. «Тед» – в честь бейсболиста Теда Уильямса, а «Петри» – в честь Роба Петри из «Шоу Дика Ван-Дайка». «Роб Уильямс» тоже рассматривался в качестве претендента.
– Должно быть, ему сильно хотелось вырваться из дома.
– Вы даже не представляете, до чего сильно!
У Сабины начали мерзнуть ноги, и она поджала их. В Лос-Анджелесе справиться с обидой было бы нелегко. Зачем он ей лгал? Но в Небраске, на кухне Феттерсов, это почему-то не казалось такой уж страшной ложью. Парсифаль придумал себе новую жизнь, и другой жизни знать не желал. В Небраске такое казалось разумным, находчивым – как теплое шерстяное пальто с деревянными пуговицами.
– Ну а вы? – спросила Сабина. – Тоже составляли список имен?
Каким-то очень молодым, девчачьим движением Китти передернула плечами.
– Совсем маленький. Куда мне до Гая. А у него воображение работало превосходно. Иногда он и мне подбрасывал имена. Имена, подходящие для ассистентки, – Офелия, Кэнди… Всех не перечесть.
– Для ассистентки фокусника?
