— А что с Кабановым? С основным подозреваемым?
— Вот тут как раз, Сергей Макарович, и загвоздочка. Дело в том, что его Валька уже отработала. Получил семеру на прошлой неделе.
— Что ты говоришь?
— Ну, вот такая у нас ситуация. Да.
— И что невинно осужденный? — собеседник возобновил жевание, но оно стало нервным, как будто поглощением пищи он пытался сгладить раздражение. — Будет на тебя в суд подавать?
— Опять же. В том и щекотливость, понимаете… Я с ним работал… Ну как с сыном родным. В камеру приходил по ночам… Разговаривал… В общем. Он совершенно убежден, что он стрелял.
— Как так?
— Вот так получилось.
— Почки отбил, значит? — Сергей Макарович снова сплюнул.
— Да если б я ему почки отбил, он бы кассуху писал. А он правда верит. Он выпимши был в ту ночь. Вот мы с ним вместе и решили, что если суд сказал, что он убил, значит, надо искупить.
— Блядь. Выхухолев. Ну ты мастер! У меня слов нет.
— Душевный подход, Сергей Макарович.
— Так и что Кабанов?
— Готовится к этапированию. Доволен, что позволили искупить. Приговор обжаловать не собирается. Семь лет это вообще не срок, честно говоря, за убийство.
— Возвращаемся к Пятнице, — предложила трубка.
— Возвращаемся к Пятнице, — поддержал Выхухолев. — Смотрите. Обвинение ему пока не предъявляли.
— А почему? Непорядок! — в трубке громко выпили какой-то жидкости.
— Потому что непонятно, что предъявлять.
— Что значит непонятно? А убийство?
— Убийство я предлагаю Кабановым закрыть. Потому что начнем сейчас расследовать. Выяснятся детали. Что там при теле было… Ну, вы понимаете.
— Понимаю, — вдруг с готовностью сказала трубка. — Понимаю. Кабанов удобен, да. Ну так за вооруженное ограбление его тогда проведи.
— Вот тут тоже у нас проблемочка. Смотрите. Вооруженное ограбление проводим по документам. Акт изъятия на пистолет «ТТ», его сразу — в экспертизу. Начнут проверять, что еще. А тут как раз свежачок из Малиново. С дырками в теле из «ТТ».
— Так прибери там пистолет!
— «Протокол предварительного осмотра» помните я вам направлял? Там где при теле ничего не найдено? Помните?
— Ну, помню.
— Я сегодня проверил, там указано про пулевые отверстия пистолета калибра 7,62 «Тульский Токарев».
— Прибери тогда протокол!
— Да как приберешь? Он же в деле пришит! А дело уже закрыто! Кабан уже семеру получил.
— Действительно, незадача, — согласилась трубка. — Так влепи ему тогда незаконное хранение. И определим на пять лет.
— А какой ствол он будет «незаконно хранить»? «ТТ»?
— Еб твою мать, Выхухолев! Еб твою мать! — в трубке что-то громко лязгнуло. Возможно, вилка ударила по тарелке, возможно, ложка была с негодованием отправлена в суп. — И что?
— Вот я не знаю, что, — вздохнул Выхухолев. Он бросил полный лермонтовской грусти взгляд на кастрюлю с макаронами. — Не знаю.
— Слушай. А какая картина из показаний Пятницы следует? За что он дурика этого пришил?
— Вы понимаете, я с ним следственных действий не проводил. Потому что куда подшивать протокол допроса? К какому делу?
— Ну а в разговоре?
— А в разговоре — он же зек. Тертый волк. Я его прессую, а он несет какую-то пургу — про то, что пистолет ему ухарь залетный продал. Буквально вчера.
— Вчера?
— Вчера.
— А деньги у Пятницы откуда? На пистолет?
— Так он и это продумал, сука! Он так врет: ухарь за ствол попросил всего ничего. Только на автобусный билет до Минска. Взял и пошел на автостанцию. Говорит, мелкий какой-то. Молодой. Зековатый такой весь из себя, но не зек. Как он выразился «пацанчик, не мужик». Пятница еще приплел, что звали ухаря как-то дивно. Хорек. Или Грызун. Он не мог вспомнить.
— А если ему действительно пушку какой-то специалист отдал? Заказ выполнил, оружие слил, чтобы следы запутать. И уехал. Про автовокзал, ясно, ерунда. Но сценарий интересный.
— Как-то мудрено, Сергей Макарович! Это ж Пятница! А он зек! Его попрессуй как следует, он еще десять версий сообразит! Он и пришил. Может, по пьяни. Может — нет. Главное — это не важно.
— Так что ты предлагаешь, Выхухолев?
— Я, Сергей Макарович, ничего не предлагаю. Я вообще за тем и звоню, чтобы уточнить, как быть сейчас. Но если б вы спросили моего мнения, мнения снизу, из участка, так я бы так сказал. Пятницу этого выпустить. Предупредить, чтобы не шалил. И выпустить.
— Выпустить? — удивилась трубка.
— Ну а что? Он у меня теперь на учете будет. Буду проверять, что делает, следить, чтобы не бузил. Выпустить. Тут со всех сторон польза. Не надо будет новую уголовку возбуждать. Польза? С учетом наших с вами… Обстоятельств.
— Польза, — согласился Сергей Макарович.
— Не надо будет Кабанова выпускать. Он же писать начнет. Жаловаться. На меня. На всех. Может и вас задеть. Польза?
— Польза.
— Ну и в конце концов. Дело закрыто. Преступник осужден. Концы в воду, как говорят моряки. Можно забыть и двигаться дальше. Польза?
— Ну да. Польза, — подумав, сказал собеседник. — Польза. А с пушкой ты что будешь делать?
— Что делать? А что с ней делать? Пойду на Докольку, утоплю. В районе белого моста. Ее илом занесет, и всех делов.
— Вариант. Вариант.
В телефоне молчали, и Выхухолев снял с плиты кастрюлю с мармышелем. Стараясь не производить шума, он размотал полотенце. Мармышель все еще хранил тепло, но оно было ненадежным, как сон больного простатитом.
— Выхухолев, — наконец, сказала трубка. — Так мы и поступим. Хорошо ты все расписал. И мы ровно так и поступим. Но, — трубка замолчала.
— Но? — переспросил Выхухолев.
— Но… Так просто… На будущее… Как повод подумать… Тебе, подполковник, подумать… Тебе не кажется, что все это неправильно, а… Вот так… По большому счету. Несправедливо. За убийство невинного на семь лет упек? Упек. Убедил и упек. И радуешься. Убийцу вроде словил, но случайно. Случайно, Выхухолев? А? Случайно. И теперь его еще и отпускаешь. Как это, Выхухолев? Нормально?
— Не нормально, — тихим голосом, изображающим раскаяние, ответил милиционер. — Не нормально. Будем совершенствовать…
— Вот не надо только, — оборвала его трубка. — А вообще — поздравляю с присвоением очередного звания. Поздравляю, блядь! Бывай.
Связь рассоединилась. Выхухолев раздраженно потер подбородок и замахнул водку в три крупных глотка. Она обожгла гортань — то ли льдом, то ли огнем, то ли огнем и льдом вместе взятыми. Выплюнул звезду на правую ладонь и — как учили еще лейтенанта Выхухолева, — впечатал знак отличия в левое плечо — туда, где на кителе размещается погон. Приложил ладонь к виску, отдавая честь. Отдавая честь. В голове приятно покачнулось. Он встал и вдруг заговорил, отвечая молчащей трубке.
