больничных палат
и немало ужасов:
ребенка с расплавленным лицом,
женщину с оторванным носом и ушами,
которые болтались,
как полоски бекона.
Вот это я понимаю жуть.
Хотя уродинами я бы этих бедолаг
не назвала.
Не настолько жестока.
Но, конечно, я понимаю,
о чем говорит Типпи.
Люди видят в нас страшилищ,
особенно с расстояния,
целиком:
два тела
внезапно сливаются
воедино.
Но если сфотографировать нас
по пояс или до плеч,
а потом показывать карточку всем
подряд,
люди только заметят, что мы –
близнецы.
У меня волосы подлинней,
а Типпины чуть короче,
у обеих острые носики
и безупречные брови.
Да, мы
не такие, как все.
Но не уродины же.
Так что
полегче,
ладно?
Совет Дракона
Если уж быть с вами
совершенно честной,
то школа – самое отвратное место
на всем белом свете.
Ей-богу.
В средних классах плохо,
а старшие, говорят, –
просто ад.
Дети сволочи,
учителям все обрыдло.
Я на полном серьезе сейчас говорю.
Послушайте,
самое главное:
не бросайтесь на первых же встречных,
которые захотят с вами
тусить.
Скорей всего, остальные их ненавидят.
Это социальное самоубийство.
В буфете
садитесь
как можно дальше
от качков и болельщиц.
Запомните это!
И, знаю, прозвучит странно,
но если вам захочется по-большому,
терпите до дома.
В школьном тубзике можно только курить
и краситься.
Поняли?
Вот такие дела.
Уверена,
все у вас будет нормально.
Мама
– Пора, – говорит мама.
Звякнув ключами, выходит в коридор.
Волосы у нее еще влажные.
На плечах рубашки уже расцвели темные пятна.
Мама больше не сушит волосы феном
и не выпрямляет их утюжком.
Единственное, что она позволяет себе время
от времени, –
мазнуть губы блеском.
Раньше она такой не была.
Раньше она за собой следила.
А потом в университете начались
сокращения –
и папу уволили.
И мама в банке теперь работает
сверхурочно.
Не помню, когда она последний раз
листала журнал
или смотрела телик.
Не помню, когда она последний раз
просто спокойно сидела.
Вся ее жизнь теперь –
это работа,
работа,
работа.
Поэтому, несмотря на мои потные ладошки
и неприятное сосание под ложечкой,
несмотря на то, что мы с Типпи побаиваемся
школы,
мы все равно туда пойдем.
Пойдем –
и жаловаться не будем, нет.
Школа «Хорнбикон»
Здание школы белое,
потрескавшиеся стены увиты плющом,
окна крошечные
и потертые.
Школьники только и делают,
что визжат и обнимаются,
радуясь встрече после долгого лета.
Им так легко и приятно.
Но я
слежу за теми,
что стоят одни
с краю,
прижимая к груди портфели,
пряча глаза,
и учусь у них быть
невидимкой.
Среди волков
– Вас никто не бросит на съеденье волкам, – говорит миссис Джеймс, директриса,
и знакомит нас с Ясмин –
нашим проводником, советчиком…
– … и другом… на первое время, – говорит
миссис Джеймс.
Мама с папой так рады.
Да ведь эта девица
с подозрительным розовым «бобом» и
тощими запястьями
даже мотылька не сможет прихлопнуть.
– Ох ты ж! Вы обалденные! – восклицает Ясмин.
Без отвращения.
По-моему,
день уже задался.
И потом, это ведь правда.
Обалдеть можно уже от того,
что мы появились на свет.
Не умерли в родах.
И дожили до шестнадцати лет.
Только я не хочу быть обалденной
здесь, в школе.
Я хочу быть обычной и заурядной,
но вслух так не говорю,
а лишь улыбаюсь, и Типпи щебечет:
«Спасибо!»
и мы идем за нашей крошечной
розовогривой защитницей
по коридору в класс.
Взгляды
Типпи боится клоунов,
Дракон – тараканов,
а мама – мышей.
Папа делает вид, что ничего не боится,
но я-то видела,
как он прячет счета из больницы
