Но я сказал правду:
вы очень красивые.
Вы ведь и сами это знаете,
да?
Наказание
Мы с Типпи
работаем на уроках вдвоем,
держась подальше от всех остальных,
включая Ясмин и Джона.
На переменках
мы не суемся в комнату отдыха
и бродим по школьной территории
в поисках безлюдных углов.
За обедом
мы с боем забираем еду
и выносим ее во двор,
где садимся на лавку
и наблюдаем за серыми белками,
что скачут вверх-вниз по каштанам.
Во время самоподготовки
мы не идем в церковь.
Я провожу эти часы,
рисуя на пальцах синие звездочки,
а Типпи наводит порядок
в рюкзаке.
В рекреациях
между уроками
Джон пытается со мной поговорить,
хватает меня за руку
и виновато шепчет.
Ясмин шлет Типпи
штук сто СМС.
Но мы не сдаемся.
Мы злимся на них до последнего,
пока не становится ясно,
что таким поведением наказываем
не только их.
В небо
В любительской постановке «Лебединого
озера»
Дракон будет танцевать Лебедя,
одетая сперва в многослойный наряд
из белого фатина,
пышный как круассан,
а потом
с головы
до
ног
в черные рюши и перья
цвета воронова крыла.
В театре
мы сидим в последнем ряду,
чтобы никто на нас не глазел.
Я зачарована
ее ножками
в черных пуантах:
кажется,
они вообще
не касаются пола.
Я зачарована ее руками и ногами
и тем, как легко она кружит
и взмывает в воздух –
никакой она не топочущий Дракон,
а стрекоза,
бабочка,
пчелка.
Я в потрясении
и совсем капельку
завидую,
потому что до «Лебединого озера»
понятия не имела,
на что способны обычные люди,
если долго-долго
тренироваться –
я и не знала, что обычные люди
умеют летать.
Прожекторы погасли
После выступления
Дракон позирует фотографам,
а гордые родители
толпятся вокруг
и щелкают детей
на телефоны.
Но мама с папой исчезли.
– Куда они подевались? – спросила я Типпи.
– Папе понадобилось к машине.
Мы начинаем проталкиваться к сцене,
но добираемся слишком поздно:
толпа расходится.
Прожекторы погасли.
Худая
В закусочной «Малибу» на Вашингтон-стрит,
куда мы всей семьей идем отмечать
выступление Дракона,
она говорит:
– Вот бы танцевать «Ромео и Джульетту»
с Нуриевым!
– А кто это? – спрашиваю я.
Все набрасываются на полную миску начос.
– Да никто… Нуриев давно умер,
и потанцевать с ним не получится.
Но он был самый великий из всех.
Дракон грызет, словно мышка,
краешек тако,
и я вдруг замечаю,
как исхудали ее пальцы –
они словно узловатые прутики.
– Ты такая худая, – говорю
и беру ее за запястье.
Большой и указательный пальцы
смыкаются
слишком легко.
Мама заказывает еще содовой,
папа – еще пива.
Типпи ест свой тако.
– Знаю, – говорит Дракон
и краснеет,
как будто ей сделали
приятнейший комплимент.
Шутка
Дракон учит нас пяти основным позициям,
разрешая опираться на стулья,
но то и дело похлопывая нас линейкой
по сутулым спинам
и опущенным подбородкам.
Мы с Типпи, конечно,
так себе балерины,
и дисциплина у нас хромает,
поэтому очень скоро
мы валимся на кровать от смеха.
Типпи все хохочет
и хохочет,
а потом вдруг замечает,
что я не смеюсь,
что я и дышать-то толком не могу,
а из комнаты словно бы разом высосали весь
кислород.
Дракон с визгом бросается к нам.
Когда прибегают мама и папа,
Типпи тоже еле дышит.
Я поднимаю ее с пола.
И мы встаем навстречу родителям.
– Это была шутка, – говорю. – Все хорошо.
Мы пошутили.
Дракон щурится.
Мама с папой хмурят лоб.
Но почему-то все
решают мне поверить.
Все, кроме Типпи.
Октябрь
Победа
Миссис Бьюкенен учит весь класс играть в бадминтон,
и вместо того чтобы просто смотреть,
мы присоединяемся к игре.
Хотя воланчик легкий
и нам с Типпи выдали по ракетке,
мы не в состоянии одержать победу
