Она пыхтела, зевала и ныла:
– Пойдем домой, Грейс!
В итоге мы и пошли.
А теперь все яблоки немного помяты
и повреждены,
но для пирога сгодятся.
Типпи говорит:
– Ты же знаешь, что мы можем купить
пирог в магазине?
И сэкономить кучу времени?
Но дело-то не в этом.
Я хочу услышать тонкий чистый хруст
острого ножа, разрезающего яблочную мякоть.
Я хочу раскатать тесто и накрыть им начинку,
как уютным одеялом.
Я хочу следить за временем, то и дело
заглядывать в духовку
и переживать, что получится.
– Хотя бы притворись, что тебе это
по душе, – говорю,
а Типпи фыркает:
– Да без проблем…
Вранье.
Что-что, а притворяться она никогда
не умела.
Пирог
Дракон проводит выходной в балетной
студии.
Мама уходит на работу.
Бабуля отправляется на встречу с подружкой,
а папа просто исчезает.
Мы вдвоем,
и делать нам нечего.
Поэтому.
Очень неохотно
Типпи делает слоеное тесто,
а я чищу и режу яблоки.
Вместе мы печем пирог,
обильно посыпав его корицей и сахаром.
Такой ни в одном магазине
не купишь.
Попробовав,
Типпи немного уступает:
– Хорош, – говорит.
Заливает его сливками
и делает фотку,
чтобы запостить ее онлайн
и всем показать,
что мы сделали
из обломков кораблекрушения.
Типпи смотрит то в свою вылизанную
дочиста тарелку,
то в телефон. Он коротко вибрирует.
– Яс заценила пирог, –
говорит.
Снова вибрация.
– Джон тоже.
– Круто, – отвечаю я
и беру себе еще кусочек,
гадая,
чем же я занималась,
когда Типпи их френдила.
Красивые
Джон о чем-то секретничает с Ясмин
и не видит, как мы с Типпи
входим в комнату отдыха
и присаживаемся за фортепиано
на хлипкий табурет.
Я допиваю остатки
зеленого смузи,
и хлюпанье соломинки
почти заглушает слова Джона.
Но не совсем.
– Ужасно стремно, конечно. Такая красота
зря пропадает.
Ясмин поднимает голову,
видит нас
и заливается краской от ключиц до кончиков
ушей,
усыпанных пирсингом.
Понятно, о ком они говорят…
Типпи вскакивает, увлекая меня за собой,
пинает табурет и орет:
– Зря пропадаем?!. Это мы-то?!
Ярость кипит в наших венах,
во всем теле пульсирует гнев.
Джон тоже встает,
пытается взять меня за руку,
но я отдергиваю ее и сверлю его злобным
взглядом:
слабо повторить?
или отмазаться,
оправдаться
словами, которые
причиняют не меньше боли?
– Я не…
Я не то имел в виду… –
Голос у него тихий,
взгляд – уверенный и открытый.
– Я только хотел сказать,
что вы красивые.
Вот и все.
Мне хочется ему верить,
поговорить с ним,
дать досказать,
но Типпи
тащит меня прочь
по коридору
в класс.
И меня это бесит.
Бесит прятаться
от тех, с кем мне обычно
спокойно.
– Я думала, они другие,
а они такие же бестолочи,
как и все остальные, – говорит Типпи.
Я молчу.
В голове стучится
только одно слово:
«красивые»,
и молчать – это максимум,
на что я способна,
чтобы не расплакаться от счастья.
Объяснение Ясмин
Мы не сплетничали,
а обсуждали,
как это круто – что вы учитесь с нами
в «Хорнбиконе».
И мы не хотим, чтобы вы были другими,
просто говорили, какие вы классные. Правда.
Бросьте, мы бы не стали с вами тусоваться,
если бы вы нам не нравились,
мы ненавидим почти всех, кто тут есть,
кроме вас,
а это, блин, уже практически чудо.
Так что хватит дуться,
пошли лучше в церковь
курить.
Извинение Джона
Ясмин объяснила, что обидного было в моих
словах.
Клянусь, это я все говорил, а не она.
Но вы меня простите, пожалуйста,
если я ляпнул фигню, от которой вам грустно,
даже пусть самую малость.
Я не хотел вас обидеть.
Вы обе просто супер.
Я знаю, как прозвучали мои слова.
И хочу с вами дружить.
Поэтому простите меня.
Позвольте загладить вину.
Потому что пропадаю здесь
только я.
