– Ты не станешь рассказывать всем, что была здесь, – заявила она.
– Хорошо, – согласилась Нина, даже не потрудившись скрестить пальцы.
Что-то здесь было не так, и Нина преисполнилась решимости выяснить, что именно.
– Я заглянула на минутку…
– Ты не должна!
– Так ваша мама дома или нет?
Тут послышался тихий звук. Это был колокольчик. Бен подпрыгивал на месте, не в силах удержаться.
– Эйнсли, – заговорил он, дергая сестру за рукав. – Пусть она зайдет! Это же Нинни!
Эйнсли уставилась на Нину так, словно видела ее впервые в жизни.
– Я не задержусь, – спокойно произнесла Нина.
Ей необходимо было войти в этот дом. И она перешагнула через порог.
– Миссис Кларк? – негромко позвала она. – Миссис Кларк?
В ответ снова негромко звякнул колокольчик.
В гостиной пахло, как говорят шотландцы, чем-то заплесневелым: пылью, старостью, усталостью. Везде громоздились кучи газет и книг. Нина посмотрела на них.
– Похоже на учебники, – заметила она.
Эйнсли мрачно отмахнулась.
Нервная, всегда готовая угодить девочка из фургона исчезла. На ее месте появилось существо куда более агрессивное и непримиримое. Нина огляделась и слегка откашлялась.
– Э-э-э… и где ваша мама?
Дверь сильно перекосилась, и Нине пришлось как следует нажать на нее, чтобы открыть. Эта комната находилась в задней части дома, она была оклеена старыми розовыми обоями, плотными, сморщившимися. Здесь пахло тальком, а еще витал тяжелый запах, который Нина ощутила раньше, но узнала лишь теперь: это был запах болезни.
– Привет…
Когда Нина вошла в комнату, лежавшая на постели фигура с болезненной медлительностью повернула голову. Нина едва не задохнулась. Это была старая женщина – морщинистая, по-настоящему древняя… Потом Нина присмотрелась и поняла, что женщина не так уж стара, просто ее лицо избороздили следы постоянной боли, шея женщины изгибалась под странным углом.
– Привет, – произнесла больная очень тихим, шелестящим голосом, однако с обычной шотландской музыкальностью.
Но ей словно не хватало дыхания для слов.
– Простите, что не встаю…
– Вы миссис Кларк?
– А вы из социальной службы?
– Нет, – качнула головой Нина.
– Из школы? Мне оттуда присылали записку.
– Нет-нет, я не из школы… я из книжного фургона.
– О, тот фургон? – Ее дыхание постоянно прерывалось. Она явно чувствовала себя очень плохо. – Я о нем слышала. Похоже, он замечательный.
– Я… принесу вам что-нибудь почитать, – сказала Нина. Она рискнула подойти немного ближе. – Просто я… немного беспокоилась о Бене.
– Ох, он у нас сорвиголова, – медленно произнесла миссис Кларк.
Каждое слово тяжело пробивалось наружу из ее горла. В комнате царила давящая атмосфера, у Нины даже мурашки побежали по коже. Но она заставила себя еще ближе подойти к кровати.
– Извините, – сказала она, – но что с вами такое?
– Рассеянный склероз, – ответила женщина. – Иногда я чувствую себя неплохо, а иногда наоборот, понимаете?
Не похоже было, чтобы у нее случались хорошие дни. Нина сделала еще шаг.
– Но вы можете… с рассеянным склерозом вы могли бы иногда вставать, передвигаться в инвалидном кресле? – предположила она. – Кто-нибудь приходит, ухаживает за вами?
– Нет! – ответил Нине резкий голос за ее спиной.
Нина обернулась. Это была Эйнсли, ее глаза горели.
– Нет! Мы ни в чем таком не нуждаемся!
Нина моргнула:
– Но есть социальные службы, которые заботятся… помогают ухаживать за такими больными…
Эйнсли резко и упрямо качнула головой:
– Ну да, чтобы какие-нибудь старые клячи начали ходить сюда и указывать мне, как ухаживать за моей родной мамой? Не выйдет!
– Но они не этим занимаются, – растерянно возразила Нина. – Они помогают прибраться в доме, и…
– Мне не шесть лет! – яростно бросила Эйнсли. – Знаете, что они сделают? Они нас отправят в детские дома! Меня и Бена, в разные дома! А вы слыхали, что происходит в таких местах?
Нина кивнула.
– Но так не… этого не должно случиться. Я уверена, они сделают все, чтобы вы остались дома с мамой, и не разлучат вас.
– Нечего им тут делать! Я сама могу ухаживать за ней. И очень даже неплохо.
– Она прекрасная девочка, – подтвердила лежавшая в постели женщина.
– Я знаю, – согласилась Нина. – Знаю, что она прекрасная девочка, она ведь у меня работает. Но если честно, ей следовало бы сдать экзамены. А Бен должен каждый день ходить в школу, когда снова начнутся занятия.
– Я не хочу! – послышался из-за двери голос Бена.
– Да-да, – откликнулась миссис Кларк, закашлявшись. – Но они так нужны мне! Когда мы все вместе, мы просто ложимся на кровать рядышком, и нам никто больше не нужен, и нам так уютно… Нам незачем куда-то ходить, понимаете? Да и что хорошего в этой школе?
– Нам и так хорошо, – поддержала мать Эйнсли.
– Здесь определенно нужно кое-что изменить, – решилась высказаться Нина. – Вам будет намного лучше, чем сейчас, обещаю!
– Но они нужны мне, – жалобно проскулила женщина.
– Вам необходима помощь, – покачала головой Нина. – Но не помощь ваших детей.
– Они – моя семья!
– Верно. Но у них должна быть и собственная жизнь.
Наступило молчание, и Нина с ужасом увидела слезу, поползшую по бледной щеке миссис Кларк.
– Мне очень жаль, простите, – проговорила Нина. – Я не хотела вас огорчать.
– Ну да, – ответила женщина. – С вами-то все в порядке. Вы не больны. У вас нет детей, которые вас любят. Вы просто не знаете, что это такое.
– Не знаю. Но должен быть способ лучше этого. Вы заслуживаете того, чтобы за вами был настоящий уход.
Нина буквально ощутила, как Эйнсли ощетинилась и напряглась за ее спиной.
Миссис Кларк вздохнула:
– Эйнсли всегда со всем справлялась, правда, Эйнсли? Ты ведь была рада этим заниматься? Убирать, и менять постель, и готовить обед… Не знаю, почему ты перестала… – Она огляделась вокруг, словно впервые заметив чудовищный беспорядок. – Я даже не знаю, когда все пошло так плохо…
Эйнсли протяжно вздохнула.
– Разве ты не заставляешь Бена ходить в школу? – спросила женщина. – Он должен учиться, Эйнсли. Ты ведь всегда так следила за этим…
