Крепости у Лецека как таковой нет – по окружности города лишь неглубокий ров, его при желании легко перемахнет пешец. На коне, правда, так просто не перескочишь. Но входы на улицы ничем не перегорожены, так что конная масса всадников легко втягивается в беззащитный (по докладам нашей разведки, здесь вообще нет гарнизона) город.
Правда, где-то рядом ошивался небольшой отряд всадников, что имеют каждый по четыре заводных коня, но это всего лишь игра врага, запугивание – хотели таким образом сбить нас с толку, обманув в собственной численности! Но нет, наших разведчиков не обманешь – и трусливые псы убрались в сторону, ускакали вперед, избежав битвы! Да даже если они здесь – что смогут несколько сотен против более чем трех с половиной тысяч степных волков?!
Меня, впрочем, кольнуло неприятное предчувствие, когда мы так легко ворвались в город – раз уж рогорцы выкопали ров, то почему не перегородить улицы? Впрочем, и сама траншея никакой защиты из себя не представляет.
Бешеная скачка, бодрящие крики и боевой рев собратьев по оружию пьянят кровь хлеще кумыса, радость скорой расправы над местными шлюхами все сильнее гонит кровь по жилам. Не зря Утгурд велел придержать штурм до утра – блокировав город со всех сторон, мы никому не дали его покинуть, да и баб драть приятнее при свете дня, чтобы ничто не мешало насладиться их сладкой плотью, ничто не скрывало их красоты!
Между тем улица все петляет между большими каменными домами – ремесленными цехами, как их называют рогорцы. Проходы между домами перегорожены перевернутыми телегами, рогатками и прочим способным задержать нас лишь на короткое время. Что же, всему свое время – разберем и перегородки, но думается мне, что бабы с детьми попрятались за хлипким частоколом старого города. Вот сейчас мы к нему прорвемся и…
Резко затормозившие впереди всадники заставили и меня осадить верного скакуна. Вскоре я разглядел поверх голов собратьев причину остановки – очередная стенка из телег, скрепленных цепями. Ничего, сейчас разберемся и с ней.
Вдруг какая-то тень закрыла от меня солнце. Подняв глаза вверх, я увидел на крышах людей, сжимающих в руках глиняные горшки. Через мгновение они полетели нам под ноги. Один упал ровно у копыт Шагира (назвал скакуна соколом в честь бывшего вождя). Сердце больно сжалось, ибо я узнал этот глиняный горшок в толстой ивовой оплетке с тлеющим фитилем в горлышке.
Яркая вспышка ударила по глазам, и меня пронзила острая боль – сразу во всем теле. Уже смыкая веки, я понял, что падаю вниз вместе с жеребцом.
Лецек
Аджей Руга
В Лецеке не было воинов – ни одного, если не считать трех десятков телохранителей королевы и принцессы Рогоры, моей жены. Да, несмотря на все мои увещевания, семья не покинула бывшей столицы баронства и нынешней, пусть и неофициальной, королевства. Впрочем, к моменту когда мой гонец прибыл в город, выбор был уже сделан – королева стала знаменем, вокруг которого сплотились для защиты горожане, а Энтара наотрез отказалась оставить мать. Все мужское население записалось в ополчение, внутренний острог и бывший баронский дом-замок спешно готовили к обороне, призывы о помощи были посланы во все крепости стражи.
Но мой план предполагал как более эффективную защиту от кочевников, так и возможность сохранить производственные мощности – корпуса ремесленных цехов. Траншеи по окружности разросшегося города копали все, на работу вышли не только мужчины, но и женщины и даже дети. И эта хлипкая преграда должна была лишь направить кочевников на более или менее широкие улицы – не более того.
Все боковые ответвления были заложены не просто так – семь основных проходов внутри внешнего города должны были привести кочевников к конечной точке их продвижения. Так и получилось. И на всех семи улицах, уже совсем близко к острогу, мы подготовили засады.
Кто такой мастеровой цеха оружейников? Это мастер, ответ кроется в названии. Но этот мастер, если это действительно хороший мастер, должен уметь пользоваться своим произведением. Да, сборка огнестрелов – процесс долгий и многоуровневый, тут каждый отвечает за что-то свое: литье ствола, вытачивание приклада и ложа, подбор кремневого замка. Но все они так или иначе умеют пользоваться огнестрелами, и двести готовых единиц вооружения тут же взяли в руки наиболее опытные стрелки. Кроме того, на литейном заводе было отлито четыре легкие пушки, которые мы приспособили для защиты баррикад, легко набрав из мастеров прислугу. А оставшиеся запасы пороха по моему приказу использовали для создания множества гранат
, коими я вооружил оставшихся ополченцев. Плюс мы привезли с собой еще сотню огнестрелов и четыре сотни самопалов помимо личного оружия, что позволило нам неплохо вооружить еще три сотни наиболее подготовленных ополченцев – кому по два самопала, кому по огнестрелу. Так что к моменту утреннего штурма я имел под рукой уже семь сотен вполне боеспособных стрелков – по сотне на каждую засаду – и продуманную тактику обороны.
За первой партией гранат следует вторая, внося в ряды кочевников дополнительную сумятицу. Жуткая какофония взрывов, криков людей и отчаянного лошадиного ржания кажется уже настолько привычной, что я уже и не обращаю внимания, внимательно ловя момент для общего залпа. И кажется, он настал.
– Приготовились!
Десятки воинов с обеих сторон улицы приподнимаются над коньками крыш – до того они укрывались за ними от вражеских стрел. Огнестрелы в руках бойцов склоняются вниз – туда, где все еще на одном месте мечутся торхи.
– Огонь!!!
Гулкий залп в очередной раз бьет по ушам, снизу ему вторят очередные крики раненых, покалеченных людей. И торхи сломлены, масса кочевников с диким воем разворачивается и бежит, оставив на улице десятки трупов.
Но бой не окончен – я понял это спустя пару часов после истребления кочевников. Да, торхи бежали от всех засад, причем там, где были пушки, они понесли еще большие потери. У каждой баррикады они оставили сотню-полторы убитых, раненых и покалеченных, которых мы добили без всякой жалости. Зная повадки этих зверей в человеческом обличье, мы не колебались, ведь они бы точно не пощадили никого в захваченном городе – нам довелось видеть разоренные села, где торхи прошли до нас. Подсчитав погибших, мы определили потери врагов чуть больше чем в восемь сотен – это против двух десятков легкораненых с нашей стороны.
Но их походный, «боевой» вождь оказался хватом: невзирая на потери и общий сломленный дух, он железной рукой навел порядок – даже издалека было видно, как побежавших казнят по жребию.
Во времена древних торхов при бегстве одного из десятка казнили всех поголовно. Сегодня до этого не дошло (а было бы неплохо!), но вражеский полководец тем не менее сумел подтянуть дисциплину подчиненных. Дав им короткий отдых, он бросил половину уцелевших на штурм с трех разных сторон города.
Спешенными.
Поначалу мы отступили к острогу, смирившись с потерей внешнего города. Но когда пламя взметнулось над одним из цехов, я понял, что, сидя за стеной, мы потеряем единственную производственную базу Рогоры.
