— Где Лео? — проревел он, а я обрадовался, что больше не один и теперь Призрак на меня не нападет, и все-таки за волосы дядя Макс тянул слишком уж больно.
Вошли мама, а с ней Алби Саперстайн и его дядя Берни, легавый. Мы с Липпи явно влипли. Алби наябедничал про жвачку. Большой Берни настучал дяде Максу, а тот теперь выдирает мне лохмы. Мама плакала, и это было хуже всего. Большой Берни достал жвачку и сказал:
— Лучше признайся, Бенни. Иначе Лео будет только хуже. Что еще он украл?
Дядя Макс поднял руки над головой и стал раскачиваться взад-вперед.
— Мне придется переехать в другое место. Здесь я человек конченый, мне капут! Кто теперь пойдет в мой магазин, одни черномазые да ворюги вроде Лео… Я убью его, убью!..
Я понял, что отпираться смысла нет, и пошел в комнату Лео за попрыгунчиком. Вынул из него коробку сигар, жвачки, что еще остались, и почти все шелковые чулки. Лео захотел бы приберечь несколько пар для мамы, я знаю. И все это добро я вынес Большому Берни.
— Вот, все здесь, — сказал я.
Дядя Макс на минуту перестал раскачиваться и уставился на чулки.
— Где он взял такой товар, где?.. Будь я у меня такие чулки, я б бешеные бабки заколачивал… Ох!
Большой Берни затолкал чулки в карман, а сигарную коробку повертел в руках и сунул под мышку.
— Лео серьезно попал, Бенни. Он влез на государственный склад. Это федеральное преступление. Лучше признайся, где его искать.
— Государственный склад? — переспросил я. — Нет, Лео не мог, я точно знаю. ФБР за такое расстреливает, особенно во время войны.
— Знаешь, где он сейчас? — спросил Большой Берни и снова взглянул на сигары.
— Нет, ей-ей, не знаю. Умереть мне на месте, если я вру!
Тут снова влез дядя Макс:
— Кто знает, может, он сейчас обчищает еще один склад!
Тогда Большой Берни сказал дяде Максу:
— Пошли, подождем его внизу, — и они ушли.
Небось устроят Лео засаду. Я видел: мама сама не своя, поэтому сказал ей:
— Ма, не мог Лео ограбить государственный склад. Кто бы что ни говорил, он не ворюга. Чулки он взял для тебя, сигары — для зейде…
И открыл окно на кухне. Мама была не в себе и даже не сообразила, с какой стати я это сделал. Так что я сказал ей:
— Пойду-ка я Лео на выручку.
Закрыл окно, чтобы маму не просквозило, и полез на крышу. Чтобы обойти Большого Берни с дядей Максом — а они ждали Лео внизу, — я дошел до самой последней крыши квартала и только там спустился. Задождило, а я выскочил без куртки, но я решил: фиг с ним, Лео важнее! Под дождем играли в классики Винки, сестренка Джо Крапа, Минна Голдберг и одна из близняшек Злоткин. Я заскакал на месте, как бабуин, замахал Винки руками; она попрыгала, повернулась — очень клево! — и лишь потом оторвалась от игры.
— Винки, мне нужно отыскать Лео, очень!
Вообще-то Винки информацию задаром не дает, требует взамен окурок, скажем, или ключ для коньков, но тут она увидела, что я весь на иголках, и с ходу сообщила, что Лео с Джо на гандбольной площадке.
— Винки, — сказал я, — будет время — сделаю тебе лошадь на палочке.
И сломя голову помчался в Кротона-парк, вокруг озера, где в прошлом году зарезали какую-то даму, и вверх по лестнице туда, где играют в гандбол. Темень была хоть глаз коли, но я вообще не боялся: ни Призрака, ни всего остального — так я торопился. Липпи и Джо всегда играли на последней площадке, так что через десять минут я их нашел. Вокруг площадки толпились пацаны, не подступиться, и я закричал: «Лео, Лео, это я, Бенни!» — и Липпи прервал игру.
Глядел он хмуро. Проигрывает, догадался я. Джо Крап у нас лучший по гандболу.
— Бенни, ты что, не видишь: я играю.
— Беда, Липпи… Ты влип… Это все я виноват…
— Что ты лопочешь, как китаец? В чем дело-то?
Я отвел Липпи к забору, чтобы нас не подслушали, и рассказал про жвачку и про ФБР.
— Липпи, тебе надо бежать… Зуб даю, Липпи.
— Заткнись, — сказал Липпи, — мне надо доиграть.
И пошел себе обратно на корт. Я не сомневался: легавые вот-вот нагрянут, — и все вертел головой, чтобы их не пропустить, ну и на матч смотрел. Липпи порядком проигрывал, но сдаваться и не думал. Джо Крап умел делать классные броски, он всаживал мяч за мячом в самый угол, а Лео не везло. Никто не может словить бросок Джо Крапанзано, никто. Большие парни и те боятся играть против него. Лео продул 21:7, я ждал, что он сдастся, но нет, он хотел еще один тайм. Такой уж Лео. Его скорее убьешь, чем одолеешь.
Я напомнил ему:
— Лео, ФБР… — Но куда там.
И снова Лео проиграл. Он в лепешку расшибался, но едва ухитрялся выбить очко, Джо Крапанзано выбивал три. Лео рвался играть по новой, но Джо сказал, что выдохся, поэтому хватит. И тогда только Лео подошел ко мне.
— Бенни, у тебя деньги есть?
— Да, Липпи, у меня два доллара, вот!
— Два доллара! Кто тебе дал такие деньжищи?
— Никто мне не давал! Это выручка за ту жвачку, что я толкнул Алби. Не бесись, Липпи, я не хотел ничего плохого… Ну хочешь, дай мне зубы, только времени сейчас в обрез…
Лео взял у меня деньги и сунул в карман; я понял, что он на меня не злится, и сказал:
— Можно мне с тобой, а, Липпи? Мне все равно, что ты там натворил… Ворюга, не ворюга — мне плевать…
Липпи ничего не сказал. Просто надел куртку и пролез в дыру в заборе. Я за ним.
— Липпи… я с тобой.
Лео молча зашагал через парк, а потом обернулся и бросил:
— Бенни, иди домой!
— Лео, можно мне с тобой, а?.. Я не буду тебе надоедать, обещаю!
Он схватил меня за рубашку и сказал:
— Ты что, не слышал? Ступай домой, поганец. Мало мне от тебя неприятностей?
Упрашивать было бесполезно, и я сказал:
— А куда ты пойдешь, Липпи? Мама будет спрашивать.
— Не знаю я, куда пойду.
— А ты когда-нибудь вернешься, Липпи?
— Не знаю я… Чего ревешь? Брысь домой, живо!
В общем, я повернулся и пошел, но Лео меня окликнул:
— Возьми, — и дал пятицентовик на автобус. — Пешком тебя ниггеры могут защучить, а они тебя прибьют… Давай, бери монету, — и усвистел в сторону Третьей авеню.
Чтобы не попасться на глаза Большому Берни и дяде Максу, я доехал до дальнего конца Сибури-плейс, а оттуда поверху добрался до нашей крыши и слез по пожарной лестнице. Мама сидела в своей комнате и меня не услышала. Я на цыпочках прокрался в ванную, вытер голову полотенцем и переоделся в другую рубашку и штаны. В общем, подготовился, а потом пошел к маминой двери и постучался.
