Когда Аня попыталась отказаться от такой компании и предложила позвать подруг с колледжа, мне пришлось выкручиваться и давить. И что я имела теперь? Обманутую подругу, которая после смены побежит прихорашиваться. И брата, гуляющего неизвестно где, которого предстояло вероломно (для его же блага, ага) обмануть.
Все. Я дьявол во плоти. Нет мне прощения. Особенно если все вскроется раньше, чем нужно. Плохая! Плохая Маша! Как же ты могла?! Но не успели эти мысли устаканиться в голове, как щелкнул замок входной двери. Сорвав со стены Димкин портрет, сунула его в ящик стола и легла. Накрылась одеялом. Закрыла глаза.
Да… Словно только секунду назад я лежала здесь и считала его вдохи и выдохи. Подушка все еще хранила запах. Терпкий, сильный, мужской. И одновременно нежный. А еще она пахла весной, подснежниками и надеждами на то, что все изменится к лучшему.
Эх… Если ты не перестанешь косячить, — добавил мозг, заставив меня вздохнуть.
— Еще злишься? — Донеслось от двери.
Я еле сдержалась, чтобы не отозваться. Пусть чувствует себя виноватым. Так лучше. Так правильнее. Так выгоднее мне. Эгоистка Маша…
Сколько ни ругай себя, а ведь дело уже сделано. И последствия лжи будут на моей совести. Как и итоги: либо все испортится, либо наоборот. Они же с Солнцевой хотели толчок? Хотели.
Или нет?
— Слушай. — Пашка лег на кровать и обнял меня сзади.
Пришла пора хоть что-нибудь ответить. Буркнула:
— Ты заболеешь, уходи.
— Да и хрен с ним. — Да, братец всегда был упертым, как осел. — Я тут кое-что понял.
— Что?
Надеюсь, мой голос прозвучал не слишком виновато.
— Я был плохим братом.
— Да ладно? — Выдохнула я.
— Ага. — Он взял мою руку в свою и крепко сжал. — Мы давно не делали чего-то только вдвоем. Не ходили куда-нибудь, почти не общались. Как так вышло, сестренка?
— Нам стоило поступить в один универ. А не в разные. — Сейчас я выражала свое искреннее мнение. — Тебе не место на экономическом, а мне просто тяжело без тебя. Чувствую там себя не в своей тарелке. Получеловеком что ли.
— Почему?
— Привыкла еще со школы, что ты идешь, а я догоняю. Ты лидируешь, а я подчиняюсь. Ты говоришь, знакомишься, общаешься, а я… В общем, всего лишь тень. И на новом месте мне так и не удалось перестать быть ею…
— Почему ты не говорила мне? — Пашка присел на кровати, все еще не отпуская мою руку и пытаясь заглянуть в глаза. — Все так серьезно, Маш?
Я повернулась к нему.
— Мне нужно учиться жить самой. Пока не получается. Мы с тобой давно пытаемся разъединиться и зажить каждый своей жизнью, но продолжаем чувствовать друг друга. — Улыбнулась, переплетая его пальцы со своими. — И это, наверное, даже хорошо. Но мне стоит привыкнуть не быть твоим придатком, а быть самой собой. Если внутри меня есть Я.
— Оно есть, конечно. И это видно. — Пашка подмигнул, несколько раз хлопнув ресницами. Вот совсем, как я. — И почему я раньше не замечал, что ты выросла? Мне так трудно свыкнуться с мыслью, что не нужно больше защищать тебя от всего мира.
— Нужно. — Улыбнулась я.
— Иногда. — Брат кивнул, соглашаясь. — Я заметил, как ты смотришь на этого парня. Никогда раньше не видел тебя… такой. И… нужно было мне как-то помягче с ним… И с тобой…
— На самом деле я сама не знаю, как отношусь к нему. С одной стороны кроме него у меня никого и нет в универе. С другой — элементарно боюсь обмануться.
— Это нормально. — Хлопая меня по ноге, рассмеялся он. — Я тоже не самый приятный тип. Есть вероятность, что тоже не придусь по душе кому-нибудь из родственников своей будущей девушки.
— Да… — Я закатила глаза. — Главное, с ходу не объявляй им, что разбрасываешь по всей квартире свои грязные носки. С остальным они, наверняка, смогут смириться.
— Вот дурочка! — Шлепнул меня по заднице и протянул руку. — Мир?
— Мир! — Пожав ее, согласилась я.
— Договорились. Пошел-ка я в душ. Может, еще получится смыть с себя твои ветряночные микробы.
— Паш? — Окликнула его я, когда брат стоял уже на пороге.
— А?
— Есть дело на миллион.
— На миллион?
— Да.
— Что за дело?
— Солнцева…
— Уже интересно. — Пашка навалился на косяк.
— Она переживает, что девчонки не смогли пойти с ней сегодня в клуб. А ей так хотелось. Новая шоу-программа, все дела… — Боже, Сурикова, что ж ты порешь! — И я ее подвела, заболела. В общем, горюет девка. Я подумала, что, может, ты ее сопроводишь? Все-таки, клуб, пьяные компании, мужики. Опасно…
— А… Она будет не против? — Растерянно поинтересовался он.
— Анька? — Натянула улыбку. — Кажется, она очень даже обрадовалась, когда я предложила твою кандидатуру в провожатые.
— Обрадовалась?
— Да… — Кивнула несколько раз, уверяя в сказанном.
Брат движением руки взъерошил волосы.
— Тогда нет проблем, во сколько?
— Заходи за ней в девять.
— Зайду. — Кажется, Павлик даже выглядел довольным.
— Вот и ладушки, — сказала я и достала телефон.
Теперь у меня даже два шпиона на вражеской территории. Радость побеждала стыд, ревность огромной волной топила радость от победы в переживаниях. Ка-ра-ул…
Немногим позже девяти вечера, наконец, пришло сообщение.
Анка-пулеметчикса: Мы на месте.
Я: Не забывай докладывать обстановку. Фото приветствуется.
Анка-пулеметчикса: Так точно, мой капитан.
Глава 22.00
Я: Ау, Штирлиц, как дела?
Анка-пулеметчикса: Враги окружают…
Что?! Кого? Ее, Павлика или моего Димку?! Мне сразу представились страшные картины. Десятки наманикюренных ногтей вцепляются в его футболку, тянут в разные стороны, раздирая в клочья и парня, и бедный предмет одежды. А Калинин падает на пол и умирает от удушья и нескольких килограммов помады, оставленных поцелуями на его коже. Бррр….
Глава 23.00
Я: Доложите обстановку.
Анка-пулеметчикса: Прикажете устранить главнокомандующего вражеской армией?
Я: Выполнять.
Анка-пулеметчикса: Есть выполнять!
Кто там еще?
Дима: Мне тебя не хватает.
Ммм… Поплыла… Он думает обо мне. Что написать?
Я: Уже сплю.
Дима: Нужно отвечать: ВЗАИМНО.
