– Flagro, – проигнорировал Трент, и я напряглась. Кончик керамической ложки пылал от жара. Хныкая, пленник сосредоточился на нем, и запах испуганного вампира разнесся по воздуху.
Дженкс подлетел ближе, его раздражение было очевидно.
– Это не сработает. Это заставит его почувствовать себя хорошо.
– Нет, если я выдавлю его глазное яблоко.
Испуганно, я ахнула. Он, должно быть, шутит.
– Боже мой. Трент!
Игнорируя мою руку на его руке, Трент дунул на ложку, чтобы послать жар по лицу испуганного вампира. Я не могла представить, что происходило, и я ахнула прямо наряду с вампиром, когда Трент прижал ложку к его коже, слово «Caecus» были произнесено с ужасающей уверенностью.
– Трент, остановись! – закричала я испуганно, когда как вампир выгнулся от боли. Дженкс просто висел, ему явно было все равно. Видя, что я готова ударить Трента, пикси дернулся ко мне.
– Возьми себя в руки, Рейч, – прошептал Дженкс, усаживаясь на моем ухе. – Это не реально.
Мое дыхание вылетело из меня, и я заколебалась. Пот стекал по лицу Трента бисерными капельками. Его хватка была белой и беспощадной на вампире под ним, прижатом к центральному столу с дикой силой. Был небольшой серповидный красный ожог под глазом вампира, который едва можно было назвать ожогом. Это больше была отметка от давления. Все это было шоу. Все.
Ужас, тем не менее, был реальным.
– Кто! – прокричал Трент, вампир застонал под ним. – Почему!
Трент прижал охлажденную ложку под его другой глаз, и вампир снова закричал. Зажав губу зубами, я бросила взгляд на окно. Они бы не стали ждать восхода солнца, если бы знали, что мы захватили одного их них.
– Мой глаз! – взвыл вампир, борьба становилась жестокой. – Ты выдавил мой глаз!
Его глаз был в порядке, слепым под тем последним произнесенным заклинанием, но мне не нравилась эта сторона Трента.
– Скажи мне, или я выдавлю другой!
Дженкс дрожал, его крылья посылали прохладные потоки воздуха по моей шее.
– Тинки – Диснеевская шлюшка, Рейч. Твой новый друг отчасти страшен, когда злится.
– Скажи мне, – угрожал Трент, давя на него. – Сейчас же!
– Это – эльфы! – прокричал вампир. – Эльфы.
Я открыла рот и внезапно встретилась с ледяным взглядом Трента, когда он отпустил.
– Какой-то эльф по имени Лэндон. Он сказал, что ты соврала, – прохныкал вампир. – Он сказал, что ты знаешь, как вернуть всем немертвым души, и ты солгала о том, что это отправит их на солнце. Он сказал, что вернет все немертвые души из безвременья, но сначала мы должны были убить тебя, чтобы не дать тебе полностью изменить его магию. Он сказал, что ты хочешь, чтобы мы умерли без наших душ! Что ты – демон!
– Это он соврал! – воскликнула я, и Дженкс вылетел. Тот крик, вероятно, далеко ушел. – Лэндон хочет истребить мастеров. Он – тот, кто усыпил их прошлым июлем!
Трент отпустил, и мужчина, хныкая, рухнул. Я видела отвращение Трента и поднесла его руку к губам, поразив его. Он не причинил боль человеку, лепечущему перед нами. Он обманул его, обманул его так, чтобы спасти наши жизни.
– Ты лжешь, – сказал будущий убийца, ощупывая пальцами свое лицо. – Я видел Феликса. У него есть душа. Он не голодает. Он невредим. – Страх вспыхнул в нем, абсолютный и уродливый. – Я не хочу терять свою душу. Ты – монстр! А ты забрал мой глаз!
Трент нахмурился.
– Лэндон предал вас, – сказал он, делая решающий окончательный жест.
Вампир ахнул, горбясь, когда заклинание сломалось. Медленно его руки опускались, и он удивленно смотрел прямо на нас.
– Я вижу…
С выражением ужасной твердости на лице, Трент повернулся к Бису.
– Если он двинется, вырви его глаз по-настоящему.
Я знала, Бис никогда не будет такого делать, но увидев, блеф Трента ради признания, горгулья зашипела, скребя когтями по нержавеющей стали.
– Я говорила тебе, что Лэндон собирался использовать нас, – сказала я, затем смягчилась, когда увидела дрожь Трента. Он отмахнулся от моего беспокойства, но я знала, что что-то вроде этого собиралось произойти. Цинциннати встал на колени, когда мастера просто уснули. То, что Лэндон снова пытался убить их, не было сюрпризом. Удивляло то, что я продолжала думать, что он был в здравом уме.
Трент растопырил пальцы, чтобы узнать насколько они дрожали.
– Мы все будем в порядке. Нет безопасного способа вернуть все души, – сказал он, когда сжал руки в кулаки. – Эласбет не звонила мне больше шести часов. Ты сказала ей перезвонить через четыре часа, да?
Его голос стал бесчувственным, и я кивнула. Он думал, что Эласбет и Лэндон были в сговоре? Возможно, но Эласбет не стала бы сама разрушать всю демографию. Или стала?
– Но ты сказал ей, что если она когда-нибудь сделает что-нибудь подобное снова...
Мои слова прервались. Я действительно думала, что она станет играть по правилам, если у нее был шанс на что-то нормальное с девочками. Логика подсказывала, что она работала с Лэндоном, но мой живот говорил другое. Я видела ее с девочками. Она была матерью Люси и любила Рэй, как будто та была ее дочерью. Она не стала бы так рисковать ими. Не сейчас. Нет, если есть другой путь.
– Возможно, я должен сказать ей, что мое убийство не даст ей Люси, – сказал Трент.
Мои плечи напряглись.
– Сначала Квен становится опекуном? Это отличная идея. Никто не сможет убить его.
Трент издал смущенный звук. Глядя позади меня на запуганного вампира, тот вздрогнул.
– Э, вообще-то не так. Я сделал тебя законным опекуном Люси, если я умру или буду отсутствовать больше шести месяцев. Если нас обоих не будет, то опекуном станет Ал. Эласбет, вероятно, не знает об этом пункте.
Потрясенная, я вскинула голову.
– Ал? – Я запнулась. – Почему не Квен? – Но что я действительно хотела знать, это то, почему он назначил Ала?
Трент устремился в кухню, запихивая амулеты и воду в бутылках Айви в мою сумку.
– Если бы я указал опекуном Квена, это сделало бы его мишенью, а я не стану рисковать Рэй. Если Ал будет опекуном Люси, то это создаст битву за опеку, достаточно долгую для Квена, чтобы убежать с Люси и с Рэй. Кроме того, если Ал будет опекуном, то никакой демон не посмеет тронуть Люси. Или Рэй.
Я сделала шаг назад, когда искала логику. В этом был смысл.
Трент вручил мне сумку. Подоконник был пуст, и я осмотрела ее, чтобы увидеть куколку Ала среди остального. Правда?
– Прости, – сказал Трент, сильно сжав челюсти. – Мы должны уходить.
Дерьмо на тосте, мы собирались оставить им церковь.
