– Феликс, – уговаривал он, его толстые пальцы выглядели странным против молодого тела Феликса, когда он вынуждал того оставаться на месте. – Это для твоей души. Просто лежи, таким образом, она сможет найти тебя. Позволь мне. Из твоего большого пальца, – предложил, он, и я кивнула. Я не хотела рисковать испачкать связь на его ладонях, но его большой палец должен подойти. Мне так показалось.Да поможет мне Бог сделать все правильно, подумала я, когда рылась в сумке в поисках палочки для пальца. Я не знала, что было на том ноже, которым Кормель раньше разрезал кляп Феликса. Одну за другой Феликс терял свои путы.
Я протянула палочку для пальца через стеклянный стол Кормелю. Он взял ее, ясно уже зная, как она работала. Открывающий щелчок был знакомым, и Феликс протянул связанные руки, ни на секунду не отводы недоверчивый взгляд от Кормеля, когда тот уколол большой палец. Феликс зашипел, когда мастер-вампир осторожно отступил, чтобы не капнуть на себя кровью.
Бадди начал храпеть, невозмутимый ко всему теперь, когда он был дома, и его живот был полон. Бис полз вниз по стене около двери, и Кормель нахмурился, заметив его, когда появились царапины от когтей.
Это ради Айви, подумала я, когда встала на ноги. Пересекая расстояние, я коснулась палочкой большого пальца Феликса прежде, чем прижать ее к вершине шелковой пентаграммы. Мои колени дрожали, когда энергетический поток обострился к прозрачному жужжанию. Заклинание было готово. Я только должна была закончить его.
Но красота линий затуманилась, пока я не нашла тот самый момент, мимо которого было тяжело смотреть, и я сморгнула слезу, встряхнувшись. Я не видела так, начиная с потери мистиков. Напоминание причинило боль. Я видела доказательства их прохода вокруг меня, но они не могли видеть меня. Возможно, наказание было соответствующим.
– Трент, останови это, – выступил Дженкс, и я наклонила голову, поднимая дрожащую руку, чтобы сказать Кормелю, что я не отступала. Задержав дыхание, чтобы скрыть страдание того, что я потеряла, я коснулась прутиком лба Феликса.
– Закрой глаза, – сказала я, и Феликс сделал это. Его губы скрыли клыки, а веки закрыли черноту в глазах. Он выглядел нормальным, испуганным и полным надежды на грани боли. Он выдохнул и снова не дышал, и я почувствовала магию, начинающую подниматься в комнате, покалывающую вдоль моего большого пальца, пока я не потерла его. Вдоль моего указательного пальца…
– Трент... – пожаловался Дженкс, его крылья издавали странный звук.
– Все отлично, – повторила я, запыхавшаяся и растерянная, когда вернулась к заклинанию, уверенная, что Феликс не двинется из-за страха потерять его идущую душу. – Все хорошо, – эхом повторила я, дыша одновременно с барабанами. Почему мои кончики пальцев колет?
– Кормель? – позвал Феликс, открыв глаза и запаниковав. – Почему я связан!
– Тише, – сказал Кормель, и Феликс, хныкая, рухнул обратно.
Я вздрогнула, когда Кормель прошептал слово. Я могла чувствовать Трента позади меня, когда я скрутила черную ткань в шнур и провела ее через полосу Мебиуса. Когда каждый дюйм прошел через нее, это было, как будто еще слой грязи очистился от линий, и моя связь углубилась. Я наклонила голову и опустила звенящий металл на стол. Голова кружилась от знания, и я вытряхнула соль. Я не думала, что мои глаза были открыты. Я не могла сказать… искры блокировали мое зрение.
– Рейч, ты в порядке?
Я быстро моргнула. Это был Дженкс. Я могла сказать это, потому что его пыльца была испуганного черного цвета, а остальная часть искр была белой, настолько чистой, что от этого практически было больно.
– Я просто отлично, – сказала я, снова моргнув, и внезапно искры прекратились. Это была только просыпанная соль на столе, на которую я смотрела. – Все хорошо.
О, Боже, все было прозрачно блестящим, как будто я собиралась заработать мигрень. С черной тканью в руке, я нашла выражение лица Феликса, обнадеживающее и страстно желающее.
– Это может заставить тебя выйти на солнце, – предупредила я, и Кормель напрягся.
– Мне все равно, – простонал он. – Покончи с этим!
Кто-то придержал меня за локоть, и я вздрогнула, когда накрыла вампира открывающимся саваном. Тот же самый человек вручил мне бутылку, и я узнала тонкие пальцы Трента, когда встала и счистила восковую печать.
– Будь со мной, Рейчел, – сказал Трент, мягко отодвинув меня, и как дыхание, клубящееся зимней ночью, туман появился из бутылки, когда я сплела его через воздух над Феликсом, его душа все еще пребывала в прежнем состоянии, поскольку бутылка скользила.
– Кормель? – прохныкал Феликс, представляясь потерянным ребенком.
Как паутина может отбить разъяренную душу?
– Я с тобой, – сказал Кормель, когда он встал над ним, зависть и ревность читались в его глазах, когда он схватил Феликса за плечо.
Мне повезет, если я справлюсь с этой задачей, подумала я смутно, когда эльфийские барабаны стали всем моим миром. Tislan, tislan. Ta na shay cooreen na da – эти слова проходили через мой ум, покалывали по моей коже, впитываясь, пока они не нашли мою ци и не послали кровь двигаться в своем ритме. Я испуганно смотрела, когда туманное присутствие ускользало от бутылки и поднималось, до последней капли присоединялось к остальным, как вода. Мои глаза закрылись, и головокружение взяло меня.
Tislan, tislan. Ta na shay cooreen na da слова шли через мое дыхание, и освобожденная душа тянула силу из соли, становясь более существенной. Лэндон был неправ. Полоса Мебиуса не уравновешивала заклинание. Она заряжала соль, и я наблюдала, как душа тянула ее, становясь сильнее.
– Близко, – простонал Феликс, и Кормель принажал его к дивану, не давая ему двигаться. – Кормель, я могу чувствовать ее!
– Я вижу, – испуганно сказал Кормель, и связанная рука Феликса поднялась к его лицу.
– Не давай ему двигаться! – прокричала я, и душа отскочила от эха моего голоса. – Держи его. Она ищет!
– Святая моча жабьей матери, – чертыхнулся Дженкс, но первые чувства сомнения сочились через меня. Она не шла к Феликсу. Она не находила его. Почему? Я все сделала правильно. Я знала, что все было правильно!
Ta na shay. Ta na shay. Пение циркулировало через меня, но я чувствовала, что душа потеряла интерес и начала исчезать, когда сила соли была потрачена. Она возвращалась в безвременье. Я видела это с Кистеном, и моя паника вспыхнула, заставив глаза Кормеля стать черными. Это не заклинание терпело неудачу, это была я. Мне была нужна Богиня, и хотя я произносила слова, мое сердце желало противоположного.
О, Боже, я оказывалась перед необходимостью обращаться к Богине.
– Кормель! – закричал Феликс, и Кормель заставил его лечь, его взгляд поднялся ко мне.
– Я буду разрывать кусок за кусочком ее бережно лелеемую мечту за бережно лелеемой мечтой, – пригрозил он. – Это не будет быстро, и я буду наслаждаться каждой минутой.
