— Конечно, потому что ты хороший помощник, — возразила я. — Но я не девушка для подстраховки.
Дженкс мрачно кивнул и я сгорбилась, заталкивая помидор обратно в бутерброд.
— Трент тоже не такой, — пробормотала я. — Я не изменюсь, и не стану обманывать себя, что могу изменить его. Не знаю, стала бы я это делать, если б могла.
Зрение размылось, я уставилась на туманную ночь за синими кухонными шторами.
— Хорошо, потому что ты бы не смогла. — Дженкс опустился, его крылья с шуршанием выпрямились за его спиной. — Нельзя изменить кого-то, кроме себя.
Мои мысли снова вернулись к необычным объятиям, которыми Трент одарил меня, а потом к его просьбе приехать поговорить о похищенных детях. Я знала, что тему безопасности поднимут снова. Я уже видела, как Квен ставит вопрос, а мы с Трентом твердо стоим против. Я была не прочь проводить с Трентом время, и мне нравилось пинать задницы, которые было необходимо пинать, но либо я отвечала за его безопасность и он принимал от меня приказы, либо нет.
— Люди не меняются, — прошептала я. Шелк платья зашуршал, когда я встала взять чашку кофе.
— Ты изменилась.
Я повернулась от открытого шкафа, чтобы увидеть, как Дженкс мне ухмыляется.
— Сейчас с тобой чертовски легче работать, чем несколько лет назад, — он замолчал. — Маленькие розовые бутоны Тинки, прошло всего несколько лет? А кажется, будто в три раза больше.
Булькающий звук вытекающего в фарфор кофе успокаивал, и я слабо улыбнулась.
— Он пригласил меня завтра, чтобы обсудить похищения. Хочешь пойти, если будет достаточно тепло? Твое мнение может мне пригодиться.
Дженкс встал в позу, будто стреляет от бедра.
— Бах! Видишь? Два года назад ты бы никогда не спросила меня об этом. Проклятье, да, я пойду. Эльфийские дети почти такие же милые, как новорожденные пикси. В котором часу, чтобы я мог попросить Бэль присмотреть за детьми?
Баюкая чашку ладонями, я прислонилась спиной к стойке и поморщилась.
— Одиннадцать.
Он усмехнулся.
— Я разбужу тебя в девять, — сказал он, потом перелетел на стойку, рассыпая серебристую и золотистую пыльцу. — Феликс же знает о Нике? У ОВ наверное уже досье есть на него. Держу пари, это сажает слизняков в розы Трента.
— Я не сказала Феликсу, — произнесла я, метнув взгляд к Дженксу, и глаза пикси расширились. — Квен тоже не сказал ему.
— Почему черт возьми нет? Он же был там!
— А в чем смысл? — избегая его взгляда, я вернулась к столу. — Я ничего не могу доказать. Все, что у меня есть — только предчувствие.
Правда, довольно сильное предчувствие, но все же предчувствие.
Дженкс завис рядом с кофеваркой, чтобы поймать каплю в кружку для пикси.
— Как будто необходимость доказательств когда-либо останавливала тебя.
Подув в чашку, я сделала глоток.
— Это ты сказал, что я способна измениться. Кроме того, есть одна вещь, которую Ник умеет делать — это исчезать. Мы его давно не видели.
Сидя со скрещенными ногами на кофеварке со своей чашкой, Дженкс нахмурился.
— И лгать. Он очень хорош в этом. — Его крылья сочились серебряной пыльцой, он посмотрел на меня. — Ты должна позвонить ему.
— Феликсу?
— Нет, Нику! — Дженкс посмотрел на мой клатч. — У тебя же еще есть его номер? Он может еще работать. Спроси, замешан ли он в этом. Даже если он солжёт — ты поймешь. По крайней мере, узнаешь, здесь он или в Безвременье.
Мгновение я сидела и думала об этом. Я так и не потрудилась удалить номер Ника из телефонной книжки. Не знаю почему. Может потому, что у меня было так мало друзей, чьи телефоны доходили до книжки. Дженкс сделал жест «ну давай же» и я привстала, платье натянулось, когда я потянулась через стол к своей сумочке-клатчу.
— Ладно, я в игре.
Дженкс подлетел ближе, чтобы подслушивать, и я предположила, что он надеялся узнать о Джаксе. Я услышала как ткань расправилась, когда я упала обратно на свой стул вместе с телефоном. Стрекоча крыльями, Дженкс завис над моим открытым телефоном, пока я прокручивала список; его пыльца засвечивала экран, пока он не отодвинулся.
— Трусики Тинки, почему в твоей адресной книге еще есть телефон Дэнона? — спросил Дженкс, и я скорчила ему рожицу. Денон не только больше не был моим боссом, но и был мертв, погребен и обращен в пепел в одном из туннелей Цинци. С последним пунктом я помогла, но умер он самостоятельно.
— У тебя какие-то проблемы с этим? — осведомилась я, и он поднял руки в знак капитуляции.
Смутившись, я нажала на номер Ника и приложила телефон к уху. Гул от крыльев Дженкса стал громче, когда тот уселся на мое плечо, чтобы все слышать.
— Что-то это больше мне не кажется такой удачной идеей, — сказала я, но потом моя дергающаяся нога затихла, когда автоматика телефона с щелчком включилась и механический голос велел мне оставить сообщение. Это было типично, но знакомо. Номер работал. Наконец, я услышала гудок и заполнила тишину своим сообщением.
— Приве-е-етик Ник, — сказала я, с силой нажимая кнопку «К», — Может тебе стоит сменить телефон, если собираешься и дальше заниматься плохими делишками.
Дженкс отлетел от моего плеча, посылая мне жест с поднятыми вверх большими пальцами.
— Я видела тебя сегодня — ты убегал, как всегда. Если я поймаю тебя, ты сядешь в тюрьму ОВ с липучками, прикрученными к твоему лбу. Я обещаю тебе это, слышишь меня, дерьмо вместо мозгов? Это дети, а не кусок никому не нужного антиквариата. Ты крадешь чьего-то ребенка, и я собираюсь…
Телефон щелкнул.
— Рэйчел.
Ровное звучание моего имени с треском пронзило меня, и мои глаза метнулись к Дженксу, сейчас стоящему на моей тарелке. Это точно был Ник: его тон был сухим и осуждающим. Образ его узкого лица, растрепанных коротких волос, и повседневной, неопрятной одежды вспыхнул в моей голове, и мои внутренности сжались. Что я вообще находила в нем? Но под его грубой внешностью был великолепный, пытливый ум, который когда-нибудь доведет его до могилы.
— О, — сказала я легко. — И все-таки у тебя есть пара извилин, да?
— Ты не оставила мне выбора, кроме того, чтобы продать мою душу, — сказал Ник.
— О я тебя умоляю, — я встала, направляясь в другой конец кухни с Дженксом, парящим у моего уха. — Ты сам продал свою душу. Я никогда не заставляла тебя вызывать демона. Один раз просила, но ты уже вызывал его, поэтому я не возьму вину за это. Кроме того, Алу ты не принадлежишь. Кто твой хозяин, Ники? Тритон? Ты почти застуживаешь ее.
— Опять ты за свое, — произнес он, его горький смех был хорошо слышен в телефоне. — Делаешь неправильные выводы. В этот раз послушай меня. Ты не оставила мне выхода, кроме продажи своей души. Спасибо.
