— Собираюсь кое за чем. Джош, ты не поверишь, что там случилось.
Он проследовал за мной и принялся расставлять тарелки, которые я ему протягивала. Джош знал мою кухню почти так же хорошо, как я сама, и он убирал их аккуратно, стараясь сильно не шуметь.
— Тебе запретили выходить? — спросил он серьезным тоном.
Я посмотрела на него из-за стопок посуды, озадаченно моргая, прежде чем до меня дошло.
— Ох. Нет, — сказала я. Домашний арест был меньшей из моих забот. — Грейс перевела часы назад. Папа думает, что сейчас еще нет и полуночи. Никаких запретов.
— Здорово, — сказал он, скользнув взглядом по часам над плитой, когда я их перезапустила. — Так чего тогда такая мрачная? — Его лицо выражало обеспокоенность. — Ох, нет. Мэдисон они же не… не мертвы, правда ведь?
Я коснулась цифровых часов и цифры перепрыгнули на правильное время. Я отдернула руку назад, когда это произошло, и уставилась на нее. Это было странно.
— Нет, — сказала я. — В доме начался пожар. Тамми и Джонни окей, но она сказала копам, что это я подожгла. Я провела большую часть ночи типа как в полицейском участке, глядя, как Грейс сажает батарейку моего телефона, чтобы они не смогли позвонить моему папе.
Джош недоверчиво хмыкнул и я повернулась, дернув плечами.
— Барнабас и Накита вытащили меня оттуда, и я научилась останавливать время и к тому же изменила ауру Тамми.
— Это здорово! — воскликнул Джош, но радостное выражение на его лице погасло, когда я не улыбнулась в ответ. — Разве нет?
— Серафимы послали темного жнеца скосить Тамми, — ответила я, чувствуя горечь от того, что все повторяется вновь. — Они отказались от меня. Ну и, конечно, Рон послал светлого жнеца остановить его. Это было нечто. Этой ночью он остановлен. В смысле, Рон. — Я бросила взгляд в направлении входной двери, как будто бы могла видеть ее сквозь стены. — Пытался выяснить, что я делаю.
Джош возился с чистым стаканом глядя широко распахнутыми глазами:
— И что он собирается делать?
— Я не знаю, — сказала я, открывая посудомойку, стоящую между нами. — Он хотя бы подтвердил, что не думает, будто я пытаюсь убить ее. — Нет, он просто думает, что я тупая. — Я остановила темного жнеца, которого послали серафимы. Его зовут Демус. Рыжий такой, — сказала я и мой взгляд затуманился.
— Что, он тебе нравится? — голос Джоша дал петуха и я переключила внимание на него.
— Он ангел, — объяснила я, пряча ту быструю улыбку, которая промелькнула на моих губах, когда я поняла, что он ревнует. — Тебя ведь это не беспокоит, ага?
— Что — ангел? Не, — ответил он, но его тон указывал на прямо противоположное.
— Джош…, - произнесла я, беспокоясь, что он может почувствовать себя не в своей тарелке и уйти. — Ангелы ничего так, но они вроде, как сильно напрягают, понимаешь?
— «Ага, но они умеют летать!
— Ой, брось уже, — перегнувшись через посудомоечную машину, чтобы взять столовое серебро, я ткнула его в плечо. — Мне нравишься ты, ясно? А не ангельский серийный убийца.
— Когда ты так это преподносишь… — протянул он, улыбаясь и я отвернулась, внезапно почувствовав себя нелегко.
Ангельский серийный убийца и я его босс. Когда Джош выяснит, как на самом деле обстоят дела, то может уйти, и тогда я окажусь еще большим фриком чем раньше. Щенячьи прелести, вот отстой-то.
Зажав столовое серебро в руке, я открыла ящик кончиком мизинца. Сегодняшняя ночь оказалась сплошной катастрофой. Я не могла затыкать дыры достаточно быстро, но вода почти добралась до моего подбородка. Раздосадованная, я отказалась от мысли рассортировать ложки от вилок, просто запихнула их внутрь и закрыла ящик. Скрестив руки на груди я прислонилась к кухонной стойке и уставилась на стену.
— Ты заставишь это сработать. Я знаю, ты сможешь, — мягко сказал Джош.
Посудомойка была пуста и, чувствуя нимб, я уселась за стол, положив голову на руки. Я не могла больше делать все это. Ложь, шныряние. Я пыталась изменить нечто такое, что никто раньше даже и не хотел менять — никто не видел в происходящем ничего неправильного. За исключением Барнабаса. Барнабас верил, что я смогу это сделать.
Голова опущена, я выдыхаю, чувствую, как дыхание покидает меня и мои легкие сжимаются. Я не могла больше дышать и это меня беспокоило. Я хотела быть нормальной, блин. Разве парень захочет встречаться с супергероиней которую никогда и спасать не надо? У парней есть гордость. А еще серафимы не верят в меня. Тамми меня ненавидит. Накита расстроена. Мои глаза увлажнились, и я не очень-то удивилась, когда потекла и упала слеза. Я не могу дышать, но все еще могу плакать? Почему же все настолько нечестно?
— Мэдисон?
Осторожное прикосновение Джоша к моему плечу сделало все еще хуже и я всхлипнула не глядя на него.
— Прости, — сказала я, сидя и утирая глаза. — Я не плачу, — заявила я, пытаясь убедить хотя бы саму себя, потому что не могла убедить его. — Все потому, что больше ничего не получается правильно.
Слабо улыбаясь Джош сел рядом.
— Все будет хорошо, — сказал он, найдя и сжав мою руку.
— Да не потому я плачу! — сказала я опустив лицо и слезы продолжали течь несмотря на то, что я из все сил старалась остановить их. — В смысле, Тамми важна, но…
Я не могла этого произнести. Это прозвучало бы слишком жалко по сравнению с проблемами Тамми, на которую охотился темный жнец. Один из моих темных жнецов.
— Тогда почему? — спросил Джош и я посмотрела на свою руку в его. Он держал ее, словно стараясь защитить и это было тяжело.
— Я… я нашла мое тело, — прошептала я, глядя на наши руки, сплетенные поверх соприкоснувшихся коленей. — Когда была в полицейском участке. Я почти добралась до него, почти полностью проникла в него, чтобы снова сделать своим, но пришел Барнабас и я его потеряла.
— Твое тело? — спросил Джон, засияв. — Мэдисон, это потрясающе! — воскликнул он и понизил голос: — Но почему ты расстроилась? Если ты нашла его один раз, то сможешь отыскать снова. Ты опять будешь совсем живой! Это же здорово!
— Это не здорово, — мрачно ответила я. — Никого больше это не порадовало. Они все хотят, чтобы я оставалась темным хранителем времени. А я не знаю почему! Я не так уж в этом хороша. Барнабас думает, будто я смогу изменить ход вещей, но раньше он был светлым жнецом. Накита думает, что это трата времени. А теперь серафимы злы на меня. Они считают, что я или не воспринимаю все всерьез или просто не понимаю, чем рискую.
Удрученная, я снова вытерла глаза и громко шмыгнула носом.
— Я рад, — сказал Джош, поддавшись вперед.
После этого я позволила себе всхлипнуть, кивнула головой и высвободила руку, чтобы вытереть себе лицо.
— Я устала от всего этого, — сказала я несколько громче, чем собиралась. — Я устала врать своему отцу. Устала бороться за то, чтобы меня понимали. Устала не спать и не есть. Я просто хочу прийти домой и быть нормальной!
