— А еще чипсов, и сыра, и печенья, — ответил он и плюхнулся рядом с ней.
На нем по-прежнему был надет дедушкин свитер, хотя Брину наконец удалось добраться до машины и забрать оттуда свои вещи. Но он взял с собой только деловые костюмы, рубашки и кашемировый свитер. Такая одежда явно не годилась для тяжелой физической работы и пикника у костра.
Брин налил пива для себя и вина для Чарли, снова сел рядом с ней, посмотрел на огонь, и ему показалось, что он оказался дома. Что за сумасшедшая мысль? Его дом — на другом конце света, а не здесь. А с этой женщиной они познакомились меньше суток назад.
— Расскажите мне о себе, — попросил Брин, внезапно ощутив, что очень хочет узнать Чарли лучше.
— Ну, я люблю сосиски с печеным картофелем. И вино.
— Какая вы глубокая натура. Но, вообще-то, я хотел узнать не это…
— Сначала вы расскажите о себе, — торопливо перебила его Чарли.
«Да уж, — подумал Брин, — как это по-женски: повернуть разговор, заставив меня самого отвечать на вопросы. Так что ей рассказать?»
Он грыз крекер, запивал его пивом и думал о доме, о своем огромном поместье, об обязанностях, которые лежали на его плечах. Да, Брин любил эти земли, этот дом, этот скот, но не ожидал, что станет обладателем титула. Все изменила смерть его деда всего два месяца назад. Брин стал бароном Карлайлом из Баллистоун-Холла. Но ведь дядя Томас, обманувший Чарли, представился именно этим титулом.
Брин посмотрел на Чарли, которая ела сыр, смакуя каждый кусочек. У ее ног лежали собаки. В ее медных кудрях играли отсветы пламени костра. Брин просто не мог признаться ей, что лорд Карлайл — это он. Пожалуй, получится рассказать ей правду о себе, не называя своего титула.
— Ладно. Вот моя краткая биография. Я фермер. Моя семья выращивает скот мясной породы на протяжении уже нескольких поколений. Это у меня в крови. И я люблю свою работу. Мне тридцать пять лет, и я все еще не женат, к большому огорчению моей матери, но мне так нравится.
— Вы предпочитаете холостяцкую жизнь?
Брин помолчал, обдумывая, как ответить уклончиво на этот вопрос. Но ни один из пришедших ему в голову ответов не показался подходящим. Что-то было настолько необычным в этой обстановке, в этой женщине, что заставляло его быть откровенным. И это казалось ему правильным.
— Когда мне было девятнадцать, в нашей семье произошла большая трагедия, — сказал он ей мягко, до конца не уверенный, стоит ли снова бередить рану, которая никогда не заживет. — Думаю, это научило меня тому, что лучше быть одиноким.
— О, Брин, — негромко произнесла Чарли. — Вы хотите рассказать мне об этом?
Хотел ли он? Ему почему-то казалось, что он должен поделиться с ней этой историей.
— Я тогда учился в университете, — начал Брин свой рассказ, глядя перед собой невидящим взглядом. — Моя сестра тоже была студенткой, но в те дни она приехала домой на выходные. Как и во многих фермерских семьях, мой дедушка, мой отец, мой двоюродный брат Алан и мой дядя — старший брат моего отца, а не тот, кто вас обманул, — работали на ферме. Она у нас большая. Обычно ее хватало, чтобы прокормить нашу семью, но в то лето была сильная засуха, и огромный подземный резервуар для воды, который мы использовали, опустел. Едва это случилось, как с севера на нас двинулся грозовой фронт. Прогноз погоды обещал вскоре сильные ливни, поэтому отец и дядя решили почистить резервуар, пока тот снова не наполнился водой. Они воспользовались для этого бензиновым насосом…
— О, Брин, нет!..
«Чарли сразу стало ясно, что случилось, — подумал он. — Интересно, много ли людей смогли бы с ходу это понять? Впрочем, она ведь уже знает, что речь пойдет о трагедии, а вот мои родные ничего не подозревали».
Брин, в отличие от остальных в его семье, с детства интересовался тем, как все устроено и как работает, а потому его близкие постоянно над ним подшучивали на эту тему: «Там трактор заглох. Иди почини его!»
Но в тот день Брина не было рядом с ними, чтобы объяснить, насколько глуп и опасен их план.
— Из-за бензиновых паров отец и дядя потеряли сознание, — продолжил он, стараясь говорить бесстрастным голосом. — Они умерли быстро, потому что бензин продолжал испаряться.
— О, Брин!..
— Это еще не все. — Он закрыл глаза, заставив себя излагать, как все было. — Когда в обед отец и дядя не пришли домой, моя сестра Луиза и мой двоюродный брат Алан отправились их искать. Подойдя к краю резервуара, они увидели моего папу — дядя лежал чуть дальше, поэтому они его не заметили и предположили, что он уже пошел за помощью. Сестра и кузен, пытаясь помочь отцу, спустились вниз по лестнице, но к тому времени паров бензина в резервуаре скопилось так много… — Брин покачал головой. — Единственное, что хоть как-то утешает, — это мысль о том, что их смерть была скорой. — Он помолчал, а затем добавил: — Такое невозможно забыть. Это навсегда остается с тобой.
— О, Брин, мне так жаль это слышать!
— Все в порядке, — резко сказал он и пожал плечами. — Итак, вы теперь знаете мою историю. Из всей семьи остались только мы с мамой. Мы не скорбим непрерывно, но эта боль всегда с нами.
— Вы живете вместе?
— Хм, нет, — улыбнулся Брин при мысли о своей эксцентричной матери, которая после многих лет уныния нашла способ отвлечься от трагедии прошлого. — Мама… Э-э-э… очень хочет меня женить и просто изводит меня списками потенциальных невест. А еще она обожает розовый цвет. Она поселилась в особ… в коттедже рядом с моим домом. Живя отдельно, мы ладим гораздо лучше. Обычно она не достает меня невестами до ланча, и к тому времени я успеваю выпить кофе, чтобы у меня хватало сил выслушивать ее спокойно, а после я возвращаюсь к коровам.
Наступила тишина. Чарли молчала. Казалось, она переваривала только что услышанное, и Брин был благодарен ей за то, что она, в отличие от остальных, узнав о его трагедии, не начала охать и произносить пошлые банальности.
— Значит, ваш дядя — мошенник? — тихо спросила Чарли через пару минут.
Брин обрадовался тому, что она не стала зацикливаться на его печальной истории.
— Дядя, который умер, был старшим братом моего отца, — пояснил он. — А Томас, который вас обманул, — моложе. Он рос непослушным мальчишкой, затем стал неуправляемым юнцом и в конце концов превратился в преступника. Мы видели его лишь время от времени. Он разбил сердца моих бабушки и дедушки. Эта его последняя афера… — Брин покачал головой. — Это непростительно. Я так виноват!
— Вы тут ни при чем, — прошептала Чарли и нежно взяла его за руку.
Это было… удивительно. Всего лишь простой жест, выражающий сострадание, заставил Брина ощутить странное чувство, названия которому он не знал. Он высвободил свою руку, но тут же пожалел об этом.
— Хватит обо мне, — произнес Брин почти грубо. — Уговор есть уговор, Чарли Фостер. Теперь ваша очередь рассказывать о себе.
