В то же время улыбка так и просится наружу: ничто так не расслабляет и не радует девушку, как уход за собой, красивые платья, причёски, макияж и украшения, будь она хоть трижды всеми гонимая ведьма. И пусть женское начало в каждой из нас изначально невероятно сильно (не зря нас считают символом греха, соблазна), когда мы одеваем красивую одежду и драгоценности — расцветаем, уверены в себе, полны сил и энтузиазма, нам нет равных. И у меня всё получится. Главное, верить в это.
Улыбнувшись своему сияющему отражению, поправив выбившийся локон, я надела маску в тон платью и «вылила» нужное количество духов, содержащих любовное зелье (в котором есть крошечная доля магии), которое сама же изобрела с сёстрами. Уверенность уверенностью, но права на ошибку у меня нет, раз уж ввязалась во всё это. Инквизиторы весьма поднаторели в идентификации зелий, научились безошибочно определять, не подмешано ли какое-нибудь из них в еду или напитки, но не в воздухе, а так же научились определять магию и даже где, когда (а в отдельных случаях и кем) она совершалась, но не в таких мизерных количествах — в этом и гениальность нашего изобретения. Оно действует не повально и надолго, как большая часть других любовных зелий, а как лёгкая симпатия, интерес, влечение, может быть, мимолётная страсть, кои при определённых умениях и подходе можно развить, превратить в страсть совершенно неудержимую, всё сжигающую на своём пути, в зависимость, а иногда даже любовь — в целом почти настоящую. При этом другие любовные зелья делают из любого мужчины слюнтяя, ослабляют умственную деятельность, что нередко бывает весьма и весьма заметно, тогда как наши «любовные духи» таких побочных эффектов лишены. И пахнут они всегда любимым запахом того, кто его вдыхает. Выведение такого средства нам стоило долгих трудов, и мы делали это без какой-либо конкретной цели, просто из любопытства и на всякий случай, а теперь грех не воспользоваться. Правда, действуют «любовные духи» сразу на всех ощущающих их запах мужчин, так что отбоя от ухажёров не будет, но, подозреваю, что наглая сволочь, с которой мне предстоит «работать», остальных разгонит, как овец.
Запряжённая карета и донельзя хмурые «родители» уже ждали меня. Ну что ж, посмотрим, что из этого выйдет… да здравствует бал-маскарад!
* * *
Не поддающееся контролю волнение покалывало на кончиках пальцев, когда меня ощутимо потряхивало в шикарной, почти королевского вида карете (граф не пожалел последних сбережений на внешний лоск и пафос). Сидеть в этом красивом бальном платье оказалось на редкость неудобно из-за слишком туго затянутого корсета, делающего талию неестественно тонкой и садистски впивающегося в рёбра, и ткани, противно прилипающей к вспотевшей спине. Всё это усугублялось тем, что барон и баронесса то и дело холодно посматривали на меня — под такими взглядами не откинешься вальяжно на спинку сиденья. Но едва я решилась наплевать на всё и расслабиться, карета вдруг замедлилась и остановилась.
Замок, надо сказать, впечатлил. Едва выйдя из кареты, я так и застыла, разглядывая эту запредельную каменную громаду. Он был в три раза больше всех виденных мною замков (хтя что уж там, я их видела-то совсем немного) и являл собой нечто среднее между военной крепостью и парадным правительственным зданием. Крепкий, старый, обнесённый невероятно толстой непрошибаемой стеной и длинным извилистым рвом, через который перекинули широкий деревянный мост, он, тем не менее, был красив и украшен — важность, помпезность и значимость этого сооружения виднелась ещё издали.
Не успела я опомниться, как зазевавшуюся меня «родители» довольно бесцеремонно потащили дальше с вежливыми улыбками на губах, быстро и отточено (годы тренировок) кивая каким-то знакомым. У самых парадных ворот, украшенных блестящим на солнце золотом, барон отдал одному из несущих караул стражников, с ног до головы закованных в латы, какой-то свёрнутый пергамент, и, дождавшись кивка, заполучил его обратно, а после чинно проследовал дальше, под руку с женой. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ними.
Бальный зал слепил глаза — до того был пёстр. Стены украшены необыкновенными фресками из сюжетов мифологии, удивляли и восхищали мозаичный пол, канделябры, сотни свечей, огромный пиршественный стол, сервированный серебряной, фарфоровой и хрустальной посудой, сплошь уставленный самыми разными блюдами, вплоть до целой свиньи с яблоком во рту… Наряды дам и господ вполне соответствовали роскошной обстановке:. широкие накрахмаленные воротники у мужчин, длинные, высокие — у дам, сложные причёски и необъятных размеров юбки, щедро украшенные веера, шёлк, атлас, бархат, сияющие в отблесках свечей драгоценности, негромкие разговоры и звонкий, несколько фальшивый дамский смех… Всё смешалось перед глазами в тысячи ярких пятен, затеявших быстрый хоровод вокруг. Жарко, тесно, немного неуютно: все вокруг то и дело грациозно расшаркиваются друг перед другом, едва не выворачивая ноги в реверансах, а я лишь тупо хлопаю глазами и вежливо киваю при необходимости, растерявшись и подчас не успевая сориентироваться. Танцы, как меня и предупреждал его высочество (поэтому-то я и не беспокоилась особо по этому поводу) оказались простенькие, иногда откровенно скучные, но чаще — бешеные, состоящие из беспрерывного кружения дам. Придумывал это явно какой-то мужик, причём не слишком добрый, ибо после получаса таких «кружений» перед глазами вертелись звёздочки и ноги не держали. По крайней мере у меня. Более того, еде уделялось внимания больше, чем танцам, так что это, скорее, нечто переходное от простых и шумных, немного диких древних всеобщих пиршеств к непосредственно балам.
Большинство гостей уже сидели за очень длинным столом в чётком иерархическом порядке. В центре, конечно, король, уже успевший прибыть в бальный зал раньше нас: высокий, крепкий и подтянутый мужчина с отличной для своего возраста фигурой и разве что лёгкой проседью в чёрных волосах. Лицо его, как и всех присутствующих, было скрыто, но я представляла себе лицо принца, постаревшего лет на тридцать, и картина выходила вполне складной. Его величество вяло переговаривался с кем-то, неискренне улыбался, но хитрый прищур и блеск глаз выдавали лёгкую заинтересованность. Он, в отличие от меня, явно чувствовал себя более чем комфортно. Недавняя кончина королевы его определённо волновала мало.
Глядя на этого человека, я едва могла сдержать конвульсивную дрожь: вот он, в чьих руках наши судьбы, вот он, главный мучитель и гонитель… Верховный инквизитор Хагара. Пусть и номинально. С этим чувством сложно было бороться даже с помощью самых веских доводов разума.
Некоторое время, буквально минут десять-двадцать, я с радостью скучала, забившись в самый дальний угол и со спокойным сердцем отшивая всех желающих со мной потанцевать, но по истечении этих благословенных минут ко мне подошёл ещё один, сразу показавшийся смутно знакомым, несмотря на маску, скрывающую практически всё лицо. Его не составило труда узнать по необычному цвету стальных глаз и тёмным, как вороново крыло, тщательно уложенным волосам.
— А я уж было понадеялась, что вы позволите мне сегодня скромно отсидеться, ни во что не ввязываясь. — Натянуто улыбнулась я.
— Судя по тому, как вы сегодня выглядите, скромно отсидеться вы при любом раскладе даже не предполагали. — Недоверчиво усмехнулся он, окинув меня обстоятельным красноречивым мужским взглядом. Тоже подействовало зелье? Наверное. — Тот, кого вы ищете, находится во-он там, и, кстати, нередко заинтересованно на вас поглядывает. — Он указал на высокого мужчину в тёмно-алом костюме, и впрямь смотрящем в нашу сторону.
