– Все-таки не попрутся тебя искать?
– Нет. Сказала, чтобы сидели тихо и не двигались – сутки, пока не приду. А если не приду – тогда действуют по своему разумению.
Промолчал и только лишь подумал, что разумения у них ни хрена никакого. Не заточены они под это дело. Только мечами махать да свои дурацкие обеты принимать. Самурайки чертовы! А тут ниндзя нужен. Я не ниндзя, но… кое-чему меня все-таки научили в племени акома.
Минуты, часы… когда ждешь, они тянутся медленно-медленно… вот уже начало алеть небо… с моря подул ветерок… костры, возле которых сидели сторожа, уже поблекли и почти потухли – сторожа перестали добавлять в них ветки. Теперь и без костров все хорошо видно.
Когда солнце уже прилично поднялось над морем – к «концлагерю» потянулись стражники. Выстроились у ворот, подняв длинные копья с листовидными наконечниками (кстати, у тех, кого мы убили, таких не было), а двое пришельцев отперли ворота, сняв с них здоровенный и, видимо, тяжелый брус – было видно, что его снимают не без труда. Ворота распахнулись, и, заглянув внутрь, один из стражников крикнул – громко, мне было хорошо слышно:
– Выносить! Трупы – выносить!
Я похолодел, и сердце сжалось в ожидании того, что сейчас увижу. И ожидание меня не обмануло. Несколько совершенно голых мужчин начали выносить наружу и складывать рядами трупы. Это были в основном дети, хотя я заметил и несколько трупов взрослых, в основном молодых женщин. Они тоже были обнажены, и на многих виднелись следы побоев – рубцы, раны, синяки. Трупов было десятка два – считать я не стал, прикинул примерно. Самым младшим было тело мальчишки лет семи, не больше. Крепкий молодой мужчина с исхлестанной спиной аккуратно положил его рядом с красивой женщиной, вместо левой груди которой был вспухший черный комок, из которого текла желто-зеленая сукровица. Видимо, ее то ли рубанули через грудь, то ли рассекли бичом, и этот рубец загноился. А потом она умерла.
Один из стражников раздраженно пнул труп малыша, и тот подлетел в воздух, упав потом на женщину с рассеченной грудью. Стражник что-то тихо сказал, раздраженно и невнятно – я не понял, что именно. Не разобрал. Меня просто накрыла волна ярости, такой кипучей и страстной, что едва сдержался, чтобы не побежать к этим ублюдкам и порубить их в капусту! В ушах – будто ваты натолкали, и сквозь биение крови я не то что расслышать разговоры стражников за сто метров от меня не мог – начни Герда что-то говорить прямо в ухо, и то я едва ли бы ее расслышал.
Герда! Я протянул руку и, на ощупь найдя ее запястье, с силой его сжал, с трудом удержав мышцы от совсем уж костедробительного зажима. Не хватало еще покалечить свою гвардию! Сейчас я с трудом мог себя контролировать. Но должен был еще и удержать свою спутницу – вдруг ей втемяшится в голову броситься к негодяям и с честью погибнуть? Нет уж, такого мне не надо!
Прошло минут десять.
– Спасибо! – прохрипела Герда, и я ее услышал: – Спасибо, что удержали!
Я повернул голову и посмотрел в ее белые от ненависти глаза и мертвенно-бледное лицо. Она тяжело дышала и правой рукой сжимала рукоять меча. Только тогда отпустил ее руку, а сам уткнулся головой в сухую хвою. Не время! Пока – не время!
– Всему свое время! – так же тихо сказал я и прикрыл глаза: – Мы им отдадим все долги! Но не сейчас. Надо узнать – сколько их и как их достать.
– Я знаю… – Герда вздохнула и тоже уткнулась головой в подстилку из иголок. А потом вдруг добавила: – Они его резали. По кусочкам. И выпотрошили. И кастрировали. А член засунули ему в рот. А он все жил. А из брюха кишки до земли висели.
– Зачем ты мне это рассказала?
– Я хочу, чтобы каждый из них умирал так же. Им нельзя дать легкую смерть! Мой Лорд, сделай чудо! Сделай так, чтобы они все умерли – мучительно и страшно! Чтобы все помнили, как вы отомстили за этих детей!
Мы замолчали. Я снова стал смотреть за лагерем, прикидывая – что же в самом деле могу сделать? Если разобью стену, что будут делать пленники? И кстати, многие из них тогда пострадают. Это же, считай, снаряд! Взорвется – побьет массу народа! Нет, надо открывать ворота обычным способом. Но врагов слишком много. И я вижу шаманов – как минимум троих.
Кстати, интересно, а нет ли на их кораблях пушек?! Нет, вряд ли – тогда были бы и ружья. Самые простые, но ружья. Ружей нет – значит, и пушек нет. Спорно? Отнюдь – нет.
Так, корабли стоят на рейде в двухстах метрах от берега. Здоровенные такие штуки! Две мачты, высокая надстройка, на ней – что-то вроде баллисты. И на носу – баллиста с камнями возле нее. Здесь эти штуки называются по-другому, это уж само собой, но на Земле – баллиста или что-то вроде того. Камнеметалка, одним словом. И может метать еще и кувшины с огнесмесью – на Арканаке и Арзуме такие есть. Итак, что мне нужно сделать: уничтожить корабли. Чтобы их уничтожить – до них надо добраться. Корабли погибнут – часть захватчиков погибнет. А этим, которые на берегу, некуда будет деваться, и мы их уничтожим. Потихоньку, но уничтожим – я все силы на это положу, но изведу гадов! Не будем дожидаться обещанной армии императора Арзума.
Эх, сука он все-таки! Ведь извел, извел население провинции! Дождался, пока их всех вырежут! Уверен – знал, что здесь происходит! Небось решил заселить людьми из центра и с юга!
Итак, как уничтожить корабли? Отсюда мой файерболл если и долетит, то будет сильно ослаблен. Значит, мне нужно подобраться совсем в упор.
Как добраться до корабля? Вплавь? А если акулы или морские чудовища? Мы ведь в тот раз после кораблекрушения чудом спаслись! Ведь на самом деле нас просто могли сожрать! Хоть эти воды и северные, и особо злых чудовищ, таких, как на юге, здесь меньше, но они все-таки есть. Это я знаю точно. И стоит забраться в воду… нет, не хочется становиться кормом для какой-нибудь каркатицы размером с корабль и пастью от акулы из фильма «Челюсти». Ну его на фиг…
Лодка. Нужна – лодка! Лодки я вижу на берегу – здоровенные такие, человек на тридцать каждая. Небось десантные, специально для высадок на берег группы захвата. Такую спустить на воду – и то проблема, а чтобы еще грести… двое гребут, сидя рядом на «банке» – так у них называются скамьи, у моряков.
Подплыть поближе, и… файерболлами! По каждому из кораблей! И пусть горят, суки! Выпускать гадов отсюда нельзя! Увезут ведь людей!
Стоп! А с чего я взял, что людей на кораблях пока что нет? А может, уже полны трюмы! И я своими файерболлами просто сожгу заживо всех пленников! Нет, этого делать нельзя. Пока нельзя. Нужен «язык». Нужно все как следует разузнать!
– А почему они все голые? – еле слышно шепнула Герда. – Зачем? Ночью холодно, померзнут ведь. А зачем им замерзшие рабы?
– Чтобы не убежали. Голышом бежать труднее, босиком далеко не уйдешь. Голый человек чувствует себя беззащитным. Тише! Шевеление какое-то начинается!
Стражники забежали на территорию концлагеря, и через минуту оттуда начали выбегать люди, крича, ругаясь, зажимая свежие раны и рубцы. Они выстраивались в подобие квадрата и ждали. Всего их собралось человек триста – молодые мужчины 17–20 лет (большинство), и женщины, вернее, девушки – 17–20. Их обступили редкой цепью, в руках стражников копья и за спиной луки. У некоторых луки с наложенной на тетиву стрелой.
