– Ты теперь даже выглядишь как-то иначе, – заметила Анук, глядя на меня.
– Что значит «иначе»?
– Тебе это очень идет.
Тату, сделанное Розетт на внутренней стороне моего запястья, совсем простое. Это побег земляники с трилистником не больше клеверного листка и с одной стороны от листочка крошечная ягодка земляники, а с другой – цветок с пятью лепестками. Тату все еще чуточку болезненно на ощупь, но, как, пожалуй, сказала бы та же Анук, это означает, что я все еще жива.
Я знаю одну историю – она о женщине, которая знала, что каждому человеку нужно. Таков был ее дар, она любому умела заглянуть в душу и понять, чего ему недостает. А вот когда дело касалось ее собственной души, она выказывала странную беспомощность, даже бессилие. И чувствовала, что с каждым разом при использовании своего дара она теряет некую часть себя самой, и от этого она становилась все более печальной и испуганной. Она цеплялась за эти оставшиеся разрозненные кусочки своей души, сжимая их, точно горсть листьев, сорванных ветром, но чем крепче она их сжимала, тем сильнее дул ветер, вопя и угрожая.
А однажды в той деревне появилась некая незнакомка. Она, как и та женщина, тоже обладала даром выведывать людские секреты; она с легкостью, почти шутя, заставляла людей выбалтывать свои сокровенные желания и признаваться в тщательно запрятанных страхах. Незнакомка эта оказалась бесстрашной, неуловимой и очень сильной соперницей, а использование своего дара не только ее не ослабляло, но, напротив, делало еще сильнее.
Естественно, все это не могло не вызывать у женщины беспокойства, и она попыталась противостоять чарам незнакомки. Однако та, похоже, превосходила ее во всем, что бы она ни пыталась предпринять. И наконец эта женщина решилась призвать на помощь ветер и приказала ему свершить свое черное дело. И всю ночь напролет ветер выл и кричал над крышами, а утром незнакомка исчезла, словно ветер унес ее в ночную тьму.
Однако та женщина по-прежнему чего-то боялась. Хотя незнакомки в деревне больше не было, там осталось множество ее следов: звук ее голоса, шорох ее шагов, ее запах; словно неким образом в другое место была перемещена лишь она сама. А ветер каким-то образом сумел проникнуть в душу той женщины и выдул ее начисто, унеся с собой даже ее сердце.
Но мало-помалу тот ветер обрел голос и стал с ней разговаривать. Он говорил ей, что все возвращается, что если отпустишь на свободу тех, кого любишь, они сами к тебе вернутся, как только отлив сменится приливом. И та женщина наконец поняла, что все это время сражалась с самой собой. И на самом деле не было ни таинственной незнакомки, ни сильной неведомой противницы. Это ветер говорил ее голосом, гневаясь, бранясь, оскорбляя. И теперь, когда ветер улегся и душа ее вновь обрела покой, она поняла, что свободна – свободна уйти или остаться, как того захочется ей самой, свободна пользоваться собственным даром по своему усмотрению, свободна любить, не боясь потерять.
Я обняла Анук, поцеловала ее и сказала:
– Отличная работа! Может, теперь по чашке горячего шоколада, чтобы это отметить?
Она кивнула и предложила:
– Давай я сама сварю.
Ну, конечно! Ведь ей мой рецепт хорошо известен. Свежие какао-бобы Criollo, подслащенные тростниковым сахарным сиропом, ваниль и специи, а сверху обязательно полная ложка взбитых сливок и щепотка красного перца чили. Анук варит шоколад ничуть не хуже меня, а может, даже и лучше. Она разлила напиток по чашкам, и я уже протянула руку, но она меня остановила:
– Погоди-ка.
Улыбаясь и сунув руки мне за спину, она что-то отцепила от моей спины, и я почувствовала легкий укол булавки. Так и есть, бумажная рыбка! Негромкий теплый смех Анук был как прикосновение к коже солнечных лучей, просвечивающих сквозь листву.
– Проделки Розетт?
Она отрицательно помотала головой и улыбнулась. Глаза ее были полны нежного лукавства. И я вдруг почувствовала, что меня охватывает радость при одной мысли о том, что в этом мире существуют мои дочери.
Я еще раз поцеловала Анук и сказала:
– Ну, твоя победа, я сдаюсь. А теперь говори, что добавила в этот шоколад?
В целом это по-прежнему мой рецепт, и все же он немного другой. Чуть меньше сахара, чуть больше ванили, а может, кардамона или куркумы. В любом случае шоколад замечательно вкусный и пахнет иными странами и теми чудесными вещами, с которыми еще только предстоит познакомиться; а еще – домом, фиговыми листьями, нагретыми солнцем, вареньем из персиков Арманды, лунным светом над Танн, кожей Ру, чье татуированное тело льнет к моему телу. В аромате этого шоколада есть запах прошлого и будущего, и я внезапно поняла: будущее меня больше не страшит. Та дыра в мироздании оказалась заполнена. И я вновь обрела целостность и свободу.
– А все-таки у него немного другой вкус, – сказала я. – Признавайся, что ты изменила?
– Секрет фирмы, – улыбнулась Анук.
И тут я кое-что заметила: в воздухе дрожало нечто бледное, летучее, кажущееся почти невидимым. Моя летняя девочка обладает особым мастерством, ее умения отличаются от того, что умеем я или Розетт. Куда же заведут ее эти умения? Куда направится она сама? Какие океаны пересечет, какие ветры оседлает? Чьи жизни навсегда переменит?
Я сделала последний глоток шоколада и похвалила Анук:
– Очень вкусно! По-моему, ты готовишь его даже лучше, чем я.
– Конечно, лучше. Ведь это же я! У меня всегда все лучше получается!
И она предложила мне попробовать ее mendiants. Я взяла одну штучку: вместо носа – сочная черная вишня, вместо рта – ломтик засахаренного лимона. Все mendiants Анук сделаны в виде маленьких лиц, а разнообразные черты лица выполнены с помощью золотой фольги, миндаля, изюма, маковых зернышек. Все шоколадки разные, но на всех словно стоит ее подпись:
Люби меня. Корми меня. Освободи меня…
И все ее шоколадки улыбаются.
Слова благодарности
Чтобы вырастить книгу, нужны усилия целого городка. А некоторые книги даже сами способны выращивать такие городки – по крайней мере, в мыслях тех, кто эти книги читает.
Это четвертая книга в серии связанных между собой историй о небольшом городке Ланскне-су-Танн, фундамент которых был заложен более двадцати лет назад, и без участия многочисленных издателей, художников, критиков, книготорговцев, блогеров и читателей у меня не было бы ни единого шанса вновь вернуться в мир «Шоколада».
Все эти люди достойны похвалы, хотя перечислить их всех совершенно невозможно. Впрочем, вы и сами знаете, кто вы такие. Это же вы сделали. И я никого из вас не забыла.
Что касается конкретно этой книги, то я должна от всего сердца поблагодарить прекрасный коллектив издательства «Орион»; издателей Джиллиан Редферн и Клэр Хей; Салли Партингтон и Джона Вуда; Шарлотту Эбрамс-Симпсон за чудесный рисунок на обложке; рекламного агента Ребекку Грей и менеджера по маркетингу Линси Сазерленд; торговых распространителей – Дженнифер Уилсон, Джо Карпентера и Рэчел Хам, а также Кэйти Эспайнер и Сару Бентон; равно как и всех книготорговцев, блогеров и всех тех, кто славно потрудился, чтобы мои книги остались на полках.
